Отправлено: 21.03.10 16:52. Заголовок: Унгерн фон Штернберг Роман Федорович (несколько статей)

БОГ ВОЙНЫ

Петроград 1920 год.

Феликс Эдмундович Дзержинский заканчивает рапорт товарищу Ленину:

“Похоже Унгерн более опасен, чем Семенов. Он упрям и фанатичен. Умен и безжалостен. В Даурии занимает ключевые позиции. Каковы его намерения? Вести наступление на Ургу в Монголии или на Иркутск в Сибири? Отойти к Харбину в Манчжурии, потом к Владивостоку? Идти на Пекин и восстановить на китайском троне манчжурскую династию? Его монархические за-мыслы безграничны. Но ясно одно: Унгерн готовит переворот. Насегодняшний день это наш самый опасный враг. Уничтожить его - вопрос жизни и смерти”.

Товарищ Дзержинский приложил к рапорту в Верховный Совет отрывок письма, попавшего к сибирским партизанам:

“ Слова “комиссар” и “коммунист” Барон произносит с ненавистью, чаще всего добавляя: будет повешен”. У него нет фаворитов, он необычайно тверд, непреклонен в вопросах дисциплины, очень жесток, но и очень легковерен... Живет в окружении лам и шаманов... Из пристрастия к скандальному и необычному называет себя буддистом. Более вероятно, что он принадлежит к крайне правой балтийской секте. Враги называют его “Безумным бароном”

Барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг родился 29-го декабря 1885-го года в Граце ( Австрия) в семьебалтийских аристократов, живших в Эстонии.

Его род восходит по меньшей мере к XIIIому веку.

Два его предка по достоверным данным принадлежали к Рыцарям ТевтонскогоОрдена и пали от рук поляков.

После этого представители рода служили по очередно Ордену, Германии и,наконец, Русскому Царю и Русской Империи.

Согласно самому барону, его дед принял Буддизм в Индии, после чего буддистами стали его отец и он сам.

Барон закончил гимназию в Ревеле и посещал кадетскую школу в Петербурге, откуда в 19О9 году его направили в казацкий корпус в Читу. В Чите барон в оде офицерской ссоры вызвал на дуэль противника и тжело ранил его.

Сам он также получил серьеное ранение, в результате которого на протяжении всей жизни он испытывал сильные головные боли, так что временами почти переставал видеть.

Из-за дуэли он был изгнан из корпуса в июле 191О года, и с этого времени начались его странствия по Сибири в сопровождении лишь одного спутника — охотничего пса “Миши”.

Каким-то образом он добрался до Монголии, которой суждено было стать его судьбой.

Странная, пустынная, дикая, древняя и жестокая страна очаровала Унгерна.

В Монголии барону удалось войти в личный контактс живым Буддой, Кутукту, верховной фигурой монгольского ламаизма. В тот период Монголия переживала возрождение имперских настроений и стремилась обрести независимость от Китая.

В Урге, столице Монголии, решительный характер барона был скоро отмечен, и сам Кутукту назначил его командующим монгольской кавалерией. Пользуясь беспорядками и революцией в самом Китае, монголам удалось изгнать из страны китайских оккупантов, и в 1911 году “живой Будда” учредил в Монголии независимый монархический строй.

Военные заслуги барона на службе Кутукту были отмечены, и он стал глубоко почитаемой фигурой в монгольском мире. Перед своим отъездом из Монголии , барон Унгерн в сопровождении своего друга, принца Джам Болона, и по его настоянию, посетил ясновидицу, принадлежащую к древнейшему и уважаемому шаманскому роду.

В этот судьбоносный момент ясновидица в трансе открыла барону Унгерну тайну его духовной природы.

“Вижу Бога Войны...

Он едет на сером коне по нашим степям и нашим горам. Ты будешь править над огромной территорией, о белый Бог Войны.

Вижу кровь, много крови...

Конь...

Много крови.

Красной крови...

больше не вижу ничего. Белый Бог Войны исчез”.

В 1912 году Унгерн посетил Европу: Австрию, Германию, Францию.

По сведениям, сообщенным Краутхофом в его книге об Унгерне “Ich Befehle” — “Я приказываю” в Париже он встретил и полюбил даму своего сердца, Даниэллу.

Это было в преддверии первой мировой войны. Верный своему долгу по призыву царя барон вынужден был вернуться в Россию, чтобы занять свое место в рядах императорской армии.

На родину Унгерн отправился вместе со своей возлюбленной, Даниэллой.

Но в Германии ему угрожал арест как офицеру выражеской армии. Барон предпринял поэтому чрезвычайно рискованное путешествие на баркасе через Балтийское море.

В бурю маленькое судно потерпело крушение, и девушка погибла. Самому ему удалось спастись лишь чудом.

С тех пор барон никогда уже не был таким как прежде. Отныне он не обращал никакого внимания на женщин. Стал предельно аскетичен во всем и .. невероятнро, нечеловечески жесток.

Юлиус Эвола в своей рецензии на книгу Краутхоффа писал:

“Великая страсть выжгла в нем все человеческие элементы, и с тех пор в нем осталась только священная сила, стоящая выше жизни и смерти “.

Водоворот войны втянул его.

Он сражался с неподражаемым мужеством с австрийцами, получил несколько ранений и был награжден Крестом Святого Георгия и Шпагой Почета за храбрость и самоотверженность.

После большевицкой революции Унгерн одним из первых вступил в беспощадную битву с красными под коммандованием атамана Семенова. И в этой войне он отличался безудержной храбростью и непреклонностью, а также великолепным знанием военной стратегии.

Постепенно Унгерн организовал свою собственную дивизию, состоящую из оставшихся верными законному Императору русских офицеров, козаков и представителей народов Сибири ( в особенности бурят ). Ее полным названием было - А з и а т с к а я К о н н а я Д и в и з и я. В частях Уенгерна царила невероятная. нечеловеческая дисциплина. За малейшие провинности наказывали самывм нещадным образом — вплоть до смертной казни.

Майор Антон Александрович,белый офицер польского происхождения, бывший инструктором монгольской артиллерии, писал:

“Барон Унгерн был выдающимся человеком, чрезвычайно сложным, как с психологической, так и с политической точки зрения.

1 - Он видел в большевизме врага цивилизации.

2 - Он презирал русских за то, что они предали своего законного государя и не смогли сбросить коммунистическое ярмо.

3 - Но все же среди русских он выделял и любил мужиков и простых солдат, интеллегенцию же ненавидел лютой ненавистью.

4 - Он был буддистом, и был одержим мечтой создания рыцарского ордена, подобного Ордену Тевтонцев и яппонскому б у ш и д о.

5 - Он стремился создать гигантскую азиатскую коалицию, с помощью которой он хотел отправиться на завоевание Европы, чтобы обратить ее вучение Будды.

6 - Он был в контакте с Далай-Ламой и с мусульманами Азии. Он обладалтитулом монгольского х а н а и титулом “бонза”, посвященного в ламаизм.

7 - Он был безжалостным в такой степени, в какой им может быть только аскет. Абсолютное отсутствие чувствительности, которое было характерно для него, можно встретить лишь у существа, которое не знает и боли, ни радости, ни жалости, ни печали.

8 - Он обладал незаурядным умом и значительными познаниями. Его медиумичность позволяля ему совершенно точно понять сущность собеседника с первой же минуты разговора.”

Это свидетельство о бароне Унгерне, оставленное человеком, который служил под его началом, напечатал в 1938 никто иной как сам Рене Генон в главном традиционалистском органе — журнале “Etudes Traditionelles”

В этот период Монголия снова потеряла независимость, и ее столица, Урга, фактически была оккупирована китайскими войсками, которые активно сотрудничали с большивицкими агентами и провокаторами, действовавшими среди местного населения. Кутукту, живой Будда, был взят под стражу и из полновластного и одухотворенного, теократического правителя Великой и Свободной Монголии был превращен в жалкого узника.

Постепенно и Белое Дело проигрывало на всех фронтах.

И после поражения Колчака только атаман Семенов и барон Унгерн продолжали оказывать серьезное и жестокое сопротивление на Востоке.

Теснимая со всех сторон красными Азиатская Конная Дивизия вступила в Монголию.

В ее составе были представители многих народов - как европейских, так и азиатских.

Потеряв Российскую Империю, герои Азиатской Конной Дивизии, верные Принципу, шли восстанавливать Империю Монгольскую.

Постепенно у Унгерна рождается отчаянный геополитический план — создать в Азии, а точнее в Монголии уникальную зону, свободную как о большевицкого влияния, так и от присутствия войск профанического Запада. Речь идет об уникальном мире, где будут действовать древнейшие законы Священной Традиции.

Унгерн знаком с книгами Сэнт-Ив- д’Альвейдра и знает о существовании тайной подземной страны Аггарта, в которой не действуют законы времени и где пребывает Король Мира, Шакраварти. Подобно древним тамплиерам, которые вохраняли не просто европейских паломников от сарацин, но великие тайны духоного знания от выродившегося католичества и секуляризирующейся французской монархии, Унгерн задумывает создать особую зону, располагающуюся между святынями Тибета, где и находится по преданию вход в Аггарту, и всем остальным миром.

“Имя Моголии — Халха — означает “Щит”. Это древняя родина Чингиз-хана, восстановителя Империи Рам. Миссия Монголии служить преградой на пути взебисившихся орд осатанелого апокалиптического человечества — гогов и магогов большевизма и демократии, профанического мира. Выродков современного мира... Здесь именно здесь следует восстановить Традицию и дать бой против сил Запада — этой цитадели изварщения, источника Зла. Вся судьба моего рода — это движение к Востоку, к Восходящему Солнцу. У меня нет наследников и сам я дошел до восточного края Евразии. Дальше некуда. От этой магической точки сакральной географии должна начаться Великая Реставрация... Халха — святые степи — Великий Щит...”

Унгерн вступает в Монголию не как предводитель последнего отряда громимой красными армии, но как “мифологический герой”, инкарнация “Бога -Войны”, как исполнитель завета шведского мистика Сведенборга, говорившего что

“только у мудрецов евразийских степей — Татарии — Монголии — можной найти Тайное Слово, ключ к загадкам сакральных циклов, а также подлинник мистического манускрипта, давно утраченный человечеством под странным названием “Война Иеговы””...

Отряды Унгерна подходят к Урге, занятой китайцами.

3 февраля 192О года барон приказал начать атаку на защищаемый китайским гарнизоном, на много превосходящим численность воинов барона, монгольский город Урга. Благодаря стремительной и отчаянной операции, в которой участвовал и сам Унгерн, группе его людей удалось освободить Кутукту, живого Будду, которого охранял большой и хорошо вооруженный китайский отряд.

После этого Азиатская Конная Дивизия, вместе со всеми монгольскими отрядами, присоединившимися к барону, напала на Ургу.

Это была блестящая и чрезвычайно важная Победа.

Традиция и Порядок в Монголии были восстановлены. Кутукту назначил барона абсолютным диктатором Монголии.

Барон Унгерн был первым европейцем, который получил титул Хан Войны, Хан-Чян-Чун.

Первая часть безумного плана, аналоги которого можно найти только в великолепном и блисталеьном Средневековье, а уж никак не в “скептическом” и “циничном” ХХ веке, кажется начинает сбываться.

Отныне диктатор Монголии , Хан-Чян-Чун или просто Унгерн-хан, жестокий и благородный аскет начинает план по вросстановления сакрального значения Халхи — магического Щита земли.

Нет это не сказка, не галлюцинация...

Это было на самом деле...

И относительно недавно...

Чистота героя в темные времена вызывает такое сопротивление дегенеративной среды, что для ее обуздания и подчинения приходится использовать экстраординарные средства.

Естественно, что большинству офицеров и солдат Азиатской Конной Дивизии, русским казакам, служакам, совершенно непонятны сакральные идеалы “безумного барона”. неудачи Колчака и Врангеля, апатия, усталость деморализуют войско. Многие ине могут удержаться от пьянства, воровста, мародерства, дезертирства... Тлетворный дух разложенческой эмиграции, Харбинские рестороны и вакантные места среди паржиских такстистов — с русским плачем, слюнями и вздохами — неудержимо манит разбитые осколки Колчаковского войска.

Хану Войны приходится прибегать к крайним мерам. Он организует систему суровых наказаний. За пьянство в мороз в бурную монглольскую реку брошены восемнадцать офицеров, кое-кто из них заслуженные ветераны, лично преданные Унгерну. Он не щадит никого и ничего. Из тех, кто выплыл некоторые выжили. Некоторые нет. Но пить прекратили. И они и те. кто видел посинелые обмороженные трупы товарищей.

Своего рода насильственное обращение козаков в шаманизм — ведь типичной шаманской практикой является купание зимой в реке в одежде и путем внутреннего жара — тапас — высушивание одежды на берегу теплом своего тела.

Нечего потворствовать национальной привычке в несоответствующих для этогьт условиях.

Еще мрачнее ведет себя полковник С ипайлов, тень Унгерна, прозванный в войске “Душегубом”. Сипайлов — типичный “темный двойник”, такие гротескные персонажи очнь часто сопровождают личный путь великих людей, воплощая в себе темные аспекты души героя.

Если жестокость Унгерна основана на высокой духовной аскезе и сродни определенному виду святости, то полковник Сипайлов настоящий безумный садист.

За издевательство над дворовым псом Сипайлов расстреливает лучшего казаческого камандира армии Унгерна и помещает труп на всеобщее обозрение. За провинности всех не смотря на звание нещадно порют, а некоторых забивают до смерти плетьми. Сипайлов — это Дзержинский Унгерна. Вообще все методы наведения порядка Унегрном в Монголии и в своем войске удивительно напоминают большевистский террор, недаром сами большевики уважали Унгерна больше других вождей белого движения. За всем проглядовало какое-то внутреннее родство — единство общего типа в той магической точке, где крайне правое смыкаетсмя с крайне левым, где противоположности совпадают...

Сипайлов зверствует дико и бессмысленно. Лишь на коротоке время этот “черный двойник” Унгерна смягчается — он встретил девушку, которая растопила его черствое сердце садиста. На время офицеры и солдаты облегенно вздохнули... Сипайлов,казалось, отдает все свое время хорошенькой Машеньке...

По свидетельству очевидцев однажды в ставке Унгерна происходит такая сцена. Машенька приготовила для коммандиров пирог. Унгерн в виду исключения разрешил выпить немного шампанского. Сипайлов был чрезвычайно оживлен и неожиданно любезен. Когда офицеры потребовали позвать Машеньку, чтобы поблагодарить за удивительное блюдо Сипайлов побледнел, вышел и вернулся со странным мешком в руках.

Оттуда он достал окрававленную голову любовницы и с желтым блеском в глазах вывалил ее на стол перед остолбеневшими офицерами. Потом бросил лаконично

— Большевицкий агент...

Монголия по прежнему в надежных руках, но обстоятельства становятся все более зловещими. Большевики побеждают на всех фронтах. Унгерн собирает офицеров в ставке в Урге и говорит: -- Господа, плохие новости. Атаман Семенов оставил Читу. Советский генерал Блюхер - красная тевтонская свинья - только что занял город; его штаб-квартира - в Верхнеудинске, рядом с озером Байкал. Вся Сибирь стала большевистской.

-- А Крым?

-- Крыма больше нет. Остатки врангелевской армии сбежали на кораблях наших западныых псевдосоюзников.

Ситуация была проста и смертоносна, как острие меча. В одной простой фразе Барон подвел итоги:

-- Господа, осталась лишь одна боеспособная белая армия: Первая Азиатская Конная Дивизия.

-- Ну вот, мы последние. - Это катастрофа.

— Нет, Борис Иванович, Это не катастрофа. — Это честь.

Для Унгерна Честь — это Верность.

“Когда все предадут мы верность сохраним

Но не забудем мы и не простим”

Сказала по другому, но весьма схожему поводу проникновенная современная поэтэсса Савитри Деви Мухерджи.

Тучи сгущаются.

В книге Жана Мабира о бароне Унгерне есть описание последней встречи Унгерна с Кутукту перед тем, как Хан Войны навсегда оставил Ургу, чтобы двинуться на Север, в Сибирь и дать там большевикам свой последний бой.

“Кутукту, Живой Будда занял свое место.. Его лицо в черных очках было по-прежнему непроницаемо, но страшная усталость чувствовалась во всем его облике; старик с трудом сдерживал нервную дрожь.

Огромный трон с высокой позолоченой спинкой, заваленный желтыми шелковыми подушками. Унгерн поклонился. Огляделся по сторонам.

Барон не собирался произносить длинных речей и ограничился лишь сообщением о принятом решении:

- Через несколько дней я ухожу из Монголии. Я иду вЗабайкалье, сражаться с нашим общим врагом — с красными. Ваша страна отныне свободна. И ее сыновья, рассеяные по всему свету, должны вернуться на Родину. Скоро Империя Чингиз-хана возродится. Вы должны сохранить завоеванную свободу.

Но в его душе бушевала буря: без поддержки Унгерна он был ничто - просто слепой старик, немощно желающий выгнать из страны молодых революционеров - Сухэ-Батора и Чойболсана. Кутукту попросил Барона пройти с ним в рабочий кабинет для разговора с глазу-на-глаз:

Божественный Кутукту подошел к сейфу, странно выделявшемуся на фоне восточного убранства комнаты. Долго возился с замком. Наконец тяжелая дверь медленно открылась... Кутукту достал с металлической полки резной ларец слоновой кости. Внутри-рубиновый перстень с солнечным знаком, Hackenkreuz, символом древних арийских завоевателей.

— Чингиз-хан никогда не снимал этого кольца с правой руки.

Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг ошеломленно смотрел на драгоценность. Он, как во сне, протянул Кутукту руку. Старца била дрожь, ему с трудом удалось надеть на палец Барона перстень великого завоевателя. Живой Будда благословил Унгерна: возложив руки ему на голову, он произнес:

- Вы не умрете: вы вновь воплотитесь в наиболее совершенной форме бытия. Запомните это, живой бог войны, хан обязанной вамМонголии.

Унгерну казалось, что перстень жег ему руку.

Принц Монголии и верный наместник Кутукту уходил из дворца Ногон Орга. Ламы расступались перед ним, и, решительно звякая шпорами, Унгерн быстро шел по коридорам. ни разу не обернувшись, он вышел за пределы дворца и бессильно рухнул на заднее сиденье машины.

- В штаб, - бросил он Макееву.

Барон чувствовал, как круг замыкается.”

Отряд Унгерна снова входит на русскую землю. Теперь это уже не война, но партизанские действия. Тем не менее Унгрен весьма серьезно беспокоит красных. Он появляется то здесь то там, неожиданно молниеносно, внезапно, оставляя после себя разрушение, гибель и смерть. Для него — Бога Войны — это естественно.

На борьбу с ним брошены лучшие части Красной Армии в Сибири, за всю операцию лично отвечает Блюхер.

Но это уже агония. В материальном мире все подходит к роковой черте. Но все больше при этом Унгерн погружается в иную реальность, видит картины триумфа и победы. осуществления заветной мечты. Не заметно его существо переходит на иной, субтильный план. который начинает мешаться с обычной действительностью. Его подчиненные все яснее начинают понимать, что их коммандир безумен.

“Унгерн поднялся, принес карты, развернул их. Положив одну на траву, бамбуковой тростью начертил воображаемый маршрут, И сказал обращаясь к своему верному помощнику генералу Резухину:

- Побольше фантазии, Борис Иванович. Мы поднимаемся вверх по Селенге. Тем хуже для Урги. Надо выбирать. В западной Монголии скрываются остатки белых армий. Они начнут стекаться к нам. Не все же атаманы и казаки умерли. И мы вместе идем дальше на Запад. Сейчас мы на Алтае. Горы, пещеры, ущелья, пастухи, которые все еще верят в воплотившегося бога войны. Мы без труда сможем перейти границу западного Туркестана.

- В Син-Цзяне тебя тут же арестуют китайцы.

- Мы быстро с ними расправимся и пойдем дальше. На юг. Надо пройти через весь Китай. Тебя пугает такая перспектива, Борис Иванович? Но страна разваливается, революция там в самом разгаре. Единственное, с кем мы можем столкнуться - это трусливые мародеры и дезертиры. Всего какая-то тысяча километров, и мы - в неприступной крепости. И можно начать все с начала. Абсолютно все.

- Тибет?

- Да. Крыша мира. В Лхассе - Далай Лама, высший жрец буддизма. По сравнению с ним Кутукту занимает третью ступень иерархии. Я с самого начала допустил ошибку: центр Азии не совсем в Монголии Это только самый внешний круг — Щит. Нам набо идти в Тибет..

Он иступленно колотил бамбуковой тростью по карте там, где была горная цепь Гималаев.

- Там, на вершнах, мы найдем людей, которые еще не забыли своих арийских предков. Там, на головокружительной границе Индии и Китая, возродится моя империя. Мы будем говорить на санскрите и жить по принципам Риг-Веды. Мы обретем забытый Европой закон. И вновь засияет свет Севера. Вечный закон, растворившийся в водах Ганга и Средиземноморья, восторжествует.

Барон поднялся. Глаза его сверкали. Голос срывался на хрип. Ввалившиеся от усталости щеки покрывала светлая щетина. Он откинул волосы со лба, обнажив огромных размеров лоб. Одинокой и хрупкий командир поглощенного тьмой веков народа. Он продолжал:

- Мой Орден будет на вершинах гор. Между Непалом и Тибетом я открою школу, где буду учить силе, которая нужна еще больше, чем мудрость.

С лихорадочно-блестящими глазами он прокричал:

- Все готово! Меня ждут в Лхассе! Я открою секрет рун, пришедших с Севера и спрятанных в тайниках храмов. Мой Орден монахов-воинов превратится в еще невиданную доселе армию. И Азия, Европа и Америка затрепещут...

- Нет, - сказал Резушин, - нет.

Впервые маленький генерал посмел восстать против Унгерна.Но, на этот раз, это было выше его сил. Он больше не мог безоговорочно подчиняться. И забыл о дисциплине и дружбе. Его руки дрожали, а глаза наполнились слезами. Он снова повторил:

- Нет, Роман Федрович, Нет.

Барон вздрогнул и посмотрел на него. Казалось, что это “нет” внезапно разрушило его мечту: так неожиданно сорвавшаяся лавинасметает приютившийся над обрывом буддистский храм, и он летит в пропасть с мельницами для молитв и бонзами в шафрановых одеяниях.

- Мне не дано понять твоих планов, - объяснил Резушин. - Я знаю только одну армию - царскую. И одну религию - христианство. Но дело не в этом. А в том, что мы никогда не дойдем до Лхассы.Посмотри на карту. Нам не преодолеть китайского Туркестана. А Маньчжурия от нас в двух шагах. Достаточно только захотеть и пойти на Восток.

- Никогда! - закричал Барон. Только Тибет...

Унгерн почти один. С ним кучка тех. кто не погибли и остались верны. Чья Честь как и у него тоже Верность. Унгерн едет по алтайским нагорьям на любиомй кобыле “Маше” и видени я охватывают его..

“Вот над монастырем-крепостью развевается золотой стяг с подковой и солнечным знаком Чингиз-Хана. Волны Балтийского моря разбиваются о громаду Тибета. Восхождение, вечное восхождение на Крышу Мира, где царят свет и сила. Восхождение...”

Серая лошадь споткнулась о камень. И мечта тут же исчезла, поглощенная маревом, окутавшим знойную землю.

Грезы Бога Войны.... Предчувствие того, что обязательно случится — не сейчас, так на иноме витке Вечного Врозвращения...

Тот, кто подлинно жив, тот никогда не узнает смерти...

1921 год. Конец. Предательство. Унгрен схвачент красными. Генерал Блюхер приказал в случае ареста Унгерна обращаться с ним, как “с советским офицером”. Красногвардейцы отвезли его на ротный командный пост при военном революционном совете Енисея.

Блюхер лично встречается с ним, предлагая перейти на сторону большевиков. Оба они говорят на немецком. Блюхер рассказывает о евразийцах, национал-большевизме, об особой национальной линии в советском руководстве, которая лишь внешне прикрывается “марксистской фразеологией”, но на деле стремится построить гигантское континентальное традиционалистское государство, не только в рамках Монголии, но на всей Евразии... Блюхер обещает барону полную амнистию и высокий пост. Уже тогда в тайном отделе ОГПУ, возглавляемым мартинистом Глебом Бокием разрабатываются планы экспедиции в Тибет, духовного преображения большевизма в некую новую, спиритуальную реальность...

Барон отказывается от всех предложений. По крайней мере так утверждает официальная история.

12 сентября 1921 года барон Унгерн-Штернберг расстрелян.

Умер Бог Войны...

Но разве Боги умирают? — Спросите Вы, и будете абсолютно правы.

Они могут уйти, но умереть не могут.

До сих пор в религиозных монгольских и бурятских кругах циркулирует такое предание:

— “С Севера пришел белый воин и поднял монголов, и звал их разбить цепи рабства, сковавпие их свободную землю. В этом белом воине воплотился Чингиз-хан, и он предсказал пришествие еще более великого...”

Речь идет о Десятом Аватаре. Мстителе-Триумфаторе-Грозном Судии.

Все Традции называют его различными именами. Но сути дела это не меняет.

Поражение “наших” — лишь эсхатологическая иллюзия. Поддаваться ей — аморально. Наш долг стоять до конца. Неважно, если мы проиграем, все до последнего, и потеряем все, что еще можно потерять...

Наша Честь — Верность.

Бросить вызов року темных времен — в самом этом жесте уже содержится высшая награда.

А чуть позже подтянутся и мстители... Последний Батальон... Дикая Охота Одина...“Наши”-в-силах. С золотым знаменем, на котором красуется черная руна УР — знак Космической Полночи — личный штандарт Бога Войны — барона Романа Федроровича Унгерна-Штернберга.

 Отправлено: 21.03.10 16:53. Заголовок: «Кровавый барон» Р.Ф..

«Кровавый барон» Р.Ф.Унгерн: мифы и факты.


На сегодняшний день литература о жизни и деятельности Р.Ф. фон Унгерна-Штернберга достаточна велика. На протяжении советского периода в трудах о бароне сложились определенные тенденции, связанные с мифологизацией его образа. Несмотря на то, что в современной российской литературе оценка деятельности Р.Ф. Унгерна претерпела существенные изменения, штампы, сложившиеся в советское время, все еще продолжают существовать. Одним из первых исследований о борьбе Р.Ф. Унгерна против советской власти написал А.Н.Кислов. Впервые его небольшой труд «Разгром Унгерна» был издан в журнале «Война и революция» в 1931 году. Автор ставил своей целью обзор военных действий, поэтому он мало останавливался на зверствах «кровавого барона». При этом он единственный обвинял Р.Ф. Унгерна в сожжении села Кулинга со всеми жителями, включая женщин и детей, при входе Азиатской конной дивизии в Монголию. В 1964 году труд А.Н.Кислова был издан уже в виде монографии под тем же названием. Автор был более красноречив, описывая деяния барона, чей образ уже прочно сложился в советской литературе: «Озверелые бандиты грабили и убивали мирных советских граждан, расстреливали коммунистов и советских работников, не щадя ни женщин, ни детей… Унгерн захватил с собой около ста заложников, угрожая жестокой расправой в случае какого-либо противодействия со стороны жителей», – писал А.Н. Кислицын без всякой ссылки на источник информации.
Следующий исследователь борьбы с Р.Ф. Унгерном оказался еще более суров. Монография Б. Цибикова была написана в 1947 году, в то время советская литература была переполнена обличением зверств фашизма. С точки зрения автора, Р.Ф.Унгерн был предтечей фашистской идеологии и, соответственно, просто обязан был быть кровавым палачом. К чести Б. Цибикова надо заметить, что он не фальсифицировал данные, черпая информацию из прессы 20-х годов. Например, он заявлял, что по приказу Р.Ф. Унгерна в Урге было убито свыше 400 человек. Автор очень подробно описывал расправы над евреями, приводя конкретные фамилии. Б.Цибиков красочно рисовал картины того, как солдаты Азиатской дивизии, беря за ноги, разрывали детей на две половинки, а сам Р.Ф. Унгерн руководил медленным сожжением на костре пойманного на дороге случайного путника с целью выпытать у него, где хранятся деньги.
В дальнейшем советские авторы уже не прибегали к таким художественным приемам, чтобы живописать зверства барона, но образ «кровавого» закрепился за Р.Ф. Унгерном очень прочно. В 1957 году Г. Кургунов и И. Сороковиков писали в своей книге, посвященной монгольской революции: «Унгерн – утонченный садист, для него наслаждение не только в смерти его жертвы, а в нестерпимых муках этой жертвы, причиненных различными пытками. Тут и сожжение живого на костре, вырывание крючьями кусков мяса из спины, прижигание пяток каленым железом и т.д.». В монографии «Крушение антисоветского подполья в СССР» Д.Л.Голиков объявлял Р.Ф.Унгерна «изувером-черносотенцем», указывая, что барон оставлял за собой пепелища сожженных деревень и трупы, все имущество «непокорных» он раздавал участникам своей банды и кормился за счет грабежа. Основываясь на газетных публикациях времен Гражданской войны, автор заявлял, что Р.Ф. Унгерн сжигал громадные села вместе с женщинами и детьми, а также сотнями расстреливал крестьян. Подобные тенденции сохранились в литературе и 90-х годов. Автор монографии «Политическая история Монголии» С.К.Рощин писал, что Р.Ф.Унгерн был «тиран, маньяк, мистик, человек жестокий, замкнутый, пьяница (в молодости)». При этом автор не отказывалось барону и в некоторых положительных качествах – аскетизм, бешеная энергия, храбрость.
В 90-е годы у исследователей появился доступ к воспоминаниям современников Р.Ф.Унгерна, а самое главное, на них можно было свободно ссылаться в публикациях. Неожиданно выяснилось, что соратники барона были не менее строги к его деятельности, чем советская литература.
Впервые адекватное освещение жизнь и деятельность Р.Ф.Унгерна получили в беллетризированной книге Леонида Юзефовича. К сожалению, подход автора к воспоминаниям современников барона был практически лишен критики. В произведении А.Юзефовича Р.Ф.Унгерн был запечатлен точно таким, каким он был отражен в воспоминаниях соратников. При этом оценка деятельности барона была в целом положительная. Автор монографии «Барон Унгерн фон Штернберг» Е.А.Белов был осторожен со свидетельствами соратников барона. Но ему изменила объективность в описании действий Азиатской конной дивизии во время похода в Россию. На основании показаний Р.Ф.Унгерна на допросах автор делает вывод о том, что «на временно захваченной территории Сибири Унгерн вел себя как жестокий завоеватель, убивал целые семьи коммунистов и партизан, не щадя женщин, стариков и детей». В действительности, расстрел по приказу Р.Ф.Унгерна трех семей из десятков поселков, занятых дивизией, являлся исключением (здесь барон руководствовался какими-то неизвестными нам, но весьма конкретными причинами). Кроме того, Е.А.Белов в описании злодеяний барона на советской территории ссылался на самого недобросовестного мемуариста Н.М.Рибо (Резухина). Отсюда и описания массового грабежа мирного населения, изнасилования женщин, пыток и даже сожжения на костре старика бурята. Все это не подтверждается другими источниками и потому достоверным считаться не может.
С.Л.Кузьмин, редактор сборников документов и автор вступительной статьи к ним, сознательно дистанцировался от мемуаристов, уделяя основное внимание военной и политической деятельности Р.Ф.Унгерна.
Несмотря на большое количество публикаций по данной теме, личность и некоторые аспекты деятельности Р.Ф.Унгерна так и остаются в тени. До сих пор не хватало информации, чтобы подтвердить или опровергнуть традиционный штамп «кровавого барона», распространившийся как в советской литературе, так и в воспоминаниях современников Р.Ф.Унгерна. Положение изменило издание документов и мемуаров, осуществленное под редакцией С.Л.Кузьмина в 2004 году. Теперь появилась возможность осветить и эту сферу деятельности Р.Ф.Унгерна, отделить факты от мифов. Сколько жертв было у «кровавого барона», кто именно пал от его руки, чем руководствовался Р.Ф.Унгерн, определяя наказания врагам, собственным подчиненным и «случайным людям», и, наконец, насколько его деяния являлись исключительными на общем фоне Гражданской войны – на эти вопросы позволит дать ответ данный материал.
Опубликованные С.Л.Кузьминым материалы делятся на два блока 1) документы; 2) мемуары. В свою очередь, в собрании документов выделяются материалы следствия и суда над Р.Ф.Унгерном. Знакомство с этими источниками оставляет странное впечатление. Все три группы документов изображают нам свой собственный образ барона, не схожий с остальными.
Биографические материалы, документы о деятельности Р.Ф.Унгерна во главе Азиатской конной дивизии и его переписка рисуют барона как целеустремленного человека, стратега, талантливого командира и организатора. От вождей белого движения А.В.Колчака, А.И.Деникина, Н.Н.Юденича Р.Ф.Унгерн отличался тем, что был убежденным монархистом и не мыслил для России никакого другого государственного устройства. Главнокомандующие белых армий стояли на позициях непредрешенчества, считая, что армия не должна участвовать в политике. Барон с самого начала революции уже имел свой план создания Срединного Царства, объединяющего все кочевые народы монгольского корня, «по своей организации неподверженные большевизму». Эти кочевые народы должны были в дальнейшем освободить Россию, а затем и Европу от «революционной заразы».
Воплощать свой план в жизнь Унгерн начал еще на Кавказском фронте. В апреле 1917 года им был сформирован отряд из местных жителей айсаров, блестяще зарекомендовавший себя во время боевых действий. Его инициативу поддержал есаул Г.М.Семенов, писавший А.Ф.Керенскому по поводу национальных формирований и 8 июня 1917 года выехавший в Петроград для проведения в жизнь этих планов. Деятельность Р.Ф.Унгерна и Г.М.Семенова была продолжена после Октябрьской революции уже на Дальнем Востоке, где они вступили в борьбу с советской властью.
Проведя почти всю Гражданскую войну на важнейшем железнодорожном пункте связи Дальнего Востока с Китаем станции Даурия, Р.Ф.Унгерн продолжал трудиться над воплощением своих замыслов о реставрации монархии во всемирном масштабе. Главной надеждой в этом отношении стал Китай, где также продолжалась гражданская война между республиканцами и монархистами. Следы глобальных замыслов видны уже в письме Р.Ф.Унгерна к Г.М.Семенову 27 июня 1918 года, где он предлагал, чтобы китайцы, находящиеся в их отрядах, воевали с большевиками, а маньчжуры - с китайцами (видимо, республиканцами), Унгерн считал, что это будет выгодно и для Японии. 11 ноября 1918 года в письме П.П.Малиновскому Р.Ф.Унгерн интересовался подготовкой мирной конференции в Филадельфии и находил нужным послать туда представителей от Тибета и Бурятии. Другая идея, которую Р.Ф.Унгерн подбрасывал своему корреспонденту, была об организации женского общества в Харбине и налаживании его связей с Европой. Последняя строчка письма гласила: «Политические дела занимают меня целиком».
В начале 1918 года в Маньчжурии Г.М.Семенов собрал мирную конференцию, где присутствовали представители хараченов и баргут. Из хараченов в составе белых войск была создана бригада. Вторая конференция прошла в феврале 1919 года в Даурии. Она носила общемонгольский характер и имела целью создание независимого Монгольского государства. На конференции было образовано временное правительство «Великой Монголии», главнокомандование над войсками вручено Г.М.Семенову. В ходе Гражданской войны Р.Ф.Унгерн начал готовить своих офицеров для работы с монголами. Как видно из приказа по Инородческой дивизии от 16 января 1918 года (вероятно ошибка, в действительности 1919 год), ее командир уделял особое внимание обучению личного состава монгольскому языку. С января 1919 года Р.Ф.Унгерн был назначен Г.М.Семеновым ответственным за работу золотых приисков, находившихся под контролем атамана.
Очевидно, что потенциальными противниками Р.Ф.Унгерна и Г.М.Семенова были не только большевики, но и колчаковцы. В случае успешных действий Восточного фронта и захвата Москвы, к власти пришли бы республикански настроенные генералы из окружения А.В.Колчака. К продолжению войны с революцией в любом лице Р.Ф.Унгерн готовился, формируя отряды из бурят, монголов и китайцев.
По поводу ухода частей Азиатской конной дивизии в Монголию полной ясности нет. Это был период краха белого движения на Дальнем Востоке. Его руководители не были уверены в завтрашнем дне и начали искать пути отхода. В своей монографии Е.А.Белов приводит сведения о том, что в этот период Р.Ф.Унгерн просил австрийское правительство дать ему визу на въезд в страну, но разрешения не получил. Решение барона ехать в Австрию могло быть продиктовано и другими мотивами. Е.А.Белов приводит проект международного договора, составленного в штабе Г.М.Семенова. В нем предусматривался ввод в Россию войск Великобритании, Франции, Америки и Японии с целью реставрации монархии и с последующими аннексиями территории. Возможно, в Европе Р.Ф.Унгерну предназначалась роль дипломата, которую он уже играл с февраля по сентябрь 1919 года во время своей поездки в Китай.
С.Л.Кузьмин считал, что по приказу Г.М.Семенова Р.Ф.Унгерн должен был провести партизанский рейд через Монголию с целью перерезать железную дорогу, а затем поднять восстание против большевиков в районе Иркутска – Нижнеудинска - Красноярска. Г.М.Семенов писал, что у него существовал единый план на случай поражения белого движения на Дальнем Востоке. В этом случае база белой армии должна была быть перенесена в Монголию. По словам Г.М.Семенова, соглашение об этом было достигнуто между представителями княжества Хамба, властями Монголии, Тибета и Синцзяна. В походе должны были принять участие отряды китайских монархистов генерала Чжан Куй-ю. Монголия должна была быть освобождена от китайских республиканских войск, после чего боевые действия планировалось перенести на территорию Китая. Операция по захвату Монголии готовилась в полной тайне. Все изложенное Г.М.Семеновым вполне подтверждается дипломатическими усилиями, предпринятыми Р.Ф.Унгерном после занятия Урги.
Этому «Монгольскому» плану не суждено было воплотиться в жизнь в своем полном виде из-за отказа в поддержке Г.М.Семенову как японцев, так и китайских монархистов. Вместо того, что бы «отступать на Ургу», сам атаман бежал в Китай, а большая часть его войск оказалось в Приморье. Падение Читы произошло гораздо раньше, чем ожидал Г.М.Семенов, поэтому партизанский рейд Азиатской конной дивизии превратился в самостоятельную операцию по созданию в Монголии новой базы белого движения.
После взятия Урги Р.Ф.Унгерн активизировал свою дипломатическую деятельность. К китайским и монгольским князьям и генералам им были разосланы эмиссары. Барон разослал письма многим видным деятелям Монголии и Китая. Ламе Югоцзур-хутухте, назначенному Богдо-гегеном командующим войсками восточной окраины Халхи, барон писал о том, что его дипломатическое содействие необходимо для договора с главой монархистов Шэн Юнем, князьями Ару-Харачийн-ваном и Найман-ваном. Р.Ф.Унгерн в своем письме провозглашал соединение Тибета, Синьцзяна, Халхи, Внутренней Монголии, Барги, Маньчжурии, Шаньдуна в единое Срединное государство. Барон предусматривал и возможность временного поражения в борьбе с революционерами: «Временные неудачи всегда возможны, поэтому, когда Вы соберете у себя достаточное количество войска, я мог бы, в случае неудачи, отступить

 Отправлено: 21.03.10 16:55. Заголовок: Подозрительность Р.Ф..

Подозрительность Р.Ф.Унгерна к новым людям, попадавшим в дивизию, была вполне обоснована. На разных уровнях партийного руководства, в том числе и на самом высоком, в Москве, неоднократно издавались директивы о посылке агитаторов в отряды барона с целью их разложения. В монографии, посвященной деятельности ВЧК-ГПУ, вышедшей в 70-х годах, утверждалось, что пленение Р.Ф.Унгерна было организовано полномочным представителем ГПУ Сибири И.П.Павлуновским. В отрядах барона действовали советские агенты, которые и организовали заговор в Азиатской конной дивизии. Хотя такое заявление и представляется очень сомнительным, но подобную задачу чекисты перед собой определенно ставили.
Очень показательным примером является описание в мемуарах расправы Р.Ф.Унгерна над единственным конно-артиллеристом дивизии капитаном Оганезовым. В описании М.Г.Торновского Оганезов был отправлен пасти скот в наказание за то, что его батарея вела огонь с закрытой позиции. Другую версию этого события приводит Н.Н.Князев. По его воспоминаниям, Оганезов был наказан за то, что обстрелял сопку, где в это время находился барон. Мы уже никогда не узнаем, как происходили эти события. Прочие мемуаристы не упоминают о них. Но если совместить оба рассказа, то получится, что Оганезов обстрелял сопку, где находился Р.Ф.Унгерн после его запрещения стрелять с закрытых позиций. В таком случае наказание было вполне умеренным, так как барон мог заподозрить и злой умысел. М.Г.Торновский в заключение своих воспоминаний оговаривался, что в эмиграции Оганезов «сердечно вспоминал генерала Унгерна». Возможно, и в этом случае барон оказался прав?
Самым крупным преступлением Р.Ф.Унгерна стал еврейский погром в Урге. М.Г.Торновский вспоминал (с чужих слов), что перед занятием Урги барон отдал приказ: «При занятии Урги всех коммунистов и евреев уничтожать на месте, имущество их забирать. Одну треть забранного сдавать в штаб, а две трети оставлять в свою пользу». Автор указывал, что из всех евреев Урги спаслись девочка, которую удочерила русская нянька, и девушка, ставшая наложницей Сипайлова, им же в последствии задушенная. Н.Н.Князев останавливался на этом вопросе подробнее. Описывая взгляды барона, он отмечал уверенность Р.Ф.Унгерна в том, что «русская революция устроена евреями и лишь злая еврейская сила поддерживает и усугубляет революционный процесс в России. Он полагал, что установление порядка на нашей родине невозможно, пока существуют евреи». Автор отмечал, что в Урге были сделаны некоторые исключения. Была сохранена жизнь Вольфовича и присяжного поверенного Мариупольского, зубного врача и еще одного еврея, за которых просили «ургинские бароны» Фитингоф, Тизенгаузен и фон Витте. А.С.Макеев передавал такие слова барона: «Я не делю людей по национальностям. Все – люди, но здесь я поступлю по-другому. Если еврей жестоко и трусливо, как подлая гиена, издевается над беззащитными русскими офицерами, их женами и детьми, я приказываю: при взятии Урги все евреи должны быть уничтожены – вырезаны. Это им заслуженная месть за то, что не скрутили рук своей гадине. Кровь за кровь!».
Из воспоминаний А.С.Макеева следует, что кроме желания пополнить казну дивизии и стимулировать казаков в борьбе за Ургу, отдавая приказ истребить евреев, Р.Ф.Унгерн руководствовался так же чувством мести. Барон имел много информации обо всем, что происходит в осажденном городе. По тем же соображениям после взятия Урги был казнен богатый купец М.Л.Носков, доверенное лицо еврейской фирмы Бидермана. По свидетельству М.Г.Торновского, М.Л.Носков сильно притеснял монголов, а Д.П.Першин вспоминал, что купец негостеприимно отнесся к русским беженцам и отказал в деньгах посланцам Р.Ф.Унгерна. Все это было отнесено бароном на счет всех евреев, проживавших в Урге.
По мнению очевидцев событий, после взятия бароном Урги там было убито от 100 до 200 человек, около 50-ти из них были евреи. Как-либо конкретизировать или хотя бы уточнить эти цифру пока возможным не представляется. В дальнейшем Р.Ф.Унгерн взял на вооружение популярный тогда в Сибири лозунг, и в его приказе № 15 провозглашалось: «комиссаров, коммунистов и евреев уничтожать вместе с семьями». Следователи, допрашивавшие барона, делали заключение о том, что «революцию барон абсолютно не приемлет и считает причиной революции евреев и падение нравов, которым евреи воспользовались». Он «не понимает в Совроссии народную власть и твердо убежден, что власть непременно перейдет к евреям».
Азиатская конная дивизия не имела даже подобия военного суда. Р.Ф.Унгерн лично проводил следствие и выносил приговор. Чем же руководствовался барон в этом скором судопроизводстве? Р.Ф.Унгерн беспредельно доверял собственной интуиции. Сохранились воспоминания о том, как при первой встрече он спрашивал человека «ты социалист?», «ты еврей или поляк?». При этом барон заглядывал собеседнику в глаза. От произведенного впечатления зависела судьба допрашиваемого. Р.Ф.Унгерн имел целую сеть осведомителей. Они действовали в Китае, Монголии и в рядах самой Азиатской конной дивизии. Полученную информацию барон проверял при личном допросе. Доносчики и свидетели при этом не присутствовали и повторно не допрашивались. Точно так же Р.Ф.Унгерн действовал при отборе среди пленных красноармейцев евреев и комиссаров. Мемуаристы расходятся в оценках результатов этого отбора. Даже при очень высокой точности, этот метод барона неизбежно должен был давать сбои.
Известны случаи, когда Р.Ф.Унгерн отходил от своего правила личного допроса. Трагические события произошли в начале 1921 года в городе Улясутай. Там собралось множество офицеров, бежавших из советской России. В результате недолгой борьбы их возглавил полковник Михайлов, но вскоре прибыла новая группа офицеров во главе с полковником Полетиком, предъявившим свои права на лидерство. Он представил документы от «Центрального российского комитета по борьбе с большевиками». 10 апреля в Улясутай прибыл атаман Казанцев и, предъявив полномочия от барона, потребовал, чтобы Михайлов, Полетико и еще ряд лиц срочно отправились в Ургу. По дороге эту группу встретил другой посланец Р.Ф.Унгерна капитан Безродный. Он провел тщательный обыск и у большей части офицеров обнаружил драгоценности или компрометировавшие их бумаги. 11 человек из группы тут же были расстреляны. Ф.Осендовский, ехавший с этой группой, утверждал, что Безродный вез с собой «кипу» смертных приговоров, подписанных бароном.
Р.Ф.Унгерна не страшила смерть, он говорил, что лишь она одна может освободить русского офицера от борьбы с большевиками. Барон не боялся пехоты, на суде он заявлял, что смог бы уйти и от миллиона пехотинцев. Конечно, это была бравада. Нескольким тысячам разрозненных белых бойцов противостояли многотысячные красная и китайская армии, имевшие в своем составе артиллерию и кавалерию. Даже самый искусный кавалерист должен был отступить перед этой силой. Но наследник крестоносцев имел в своем распоряжении грозное оружие – страх. Сознательно культивируя миф о собственной жестокости и безумии, Р.Ф.Унгерн многократно преумножал силу Азиатской конной дивизии. Только страх китайцев перед «безумным бароном» позволил его бойцам овладеть Ургой с ее 15000 гарнизоном. Восставшие офицеры настолько боялись Р.Ф.Унгерна, что среди них не нашлось человека, способного лично убить барона. Увидев, что он возвращается в лагерь, полковник Евфаритский, войсковой старшина Марков и еще 8-9 офицеров бежали и уже больше не присоединились к отряду.
По разным сведениям, 18-21 августа в Азиатской конной дивизии произошло восстание, возглавляемое старшими офицерами. В результате Б.П.Резухин был убит, а Р.Ф.Унгерн попал в плен к красным. С этого момента дивизия, распавшись на отдельные отряды, перестала существовать. Что же стало причиной гибели Азиатской конной дивизии? Ее офицеры считали, что это была легендарная жестокость барона. Современные исследователи объясняли ее военными неудачами, нежеланием офицеров уходить на Запад и т.д. Представляется, что одним из основных факторов, погубивших так удачно начатое в Монголии дело, стала уникальная скрытность Р.Ф.Унгерна. Офицеры, знавшие его в дореволюционный период, отмечали, что барон сторонился общества и предпочитал одиночество. Даже став во главе дивизии, он не изменил себе. При Р.Ф.Унгерне не было штаба, хотя начальники штаба дивизии назначались, но часто это были совершенно случайные люди. Барон не имел своего окружения и, видимо, вообще друзей (кроме, возможно, Б.П.Резухина). Даже адъютанты ничего не знали о его планах. Р.Ф.Унгерн не доверял своим старшим офицерам, не проводил их собраний и не привлекал к стратегическому планированию. Наконец, он не выступал перед личным составом дивизии. Его приказы видимо просто зачитывались в сотнях. Можно понять, что барону трудно было общаться с представителями шестнадцати языков, но пренебрежение своими русскими бойцами, в конце концов, стоило ему жизни.
Самый строгий из обвинителей Р.Ф.Унгерна М.Г.Торновский вменял в вину барону приказы о казни семи чинов Азиатской конной дивизии, к этому можно прибавить 40 офицеров, дезертировавших из Анненковского полка (большая часть из них была убита). Кроме того, по приказу Р.Ф.Унгерна были казнены 22 военных и гражданских лица, не входивших в состав дивизии, плюс до 50 евреев, погибших во время погрома в Урге. Всего 119 человек. М.Г.Торновский, видимо сознательно, оставил в тени казни целых семей и расстрелы пленных. Удивляет, что во время следствия и суда над Р.Ф.Унгерном эти вопросы так же практически не рассматривались. Даже при самом приблизительном подсчете число жертв Азиатской конной дивизии с августа 1920 по август 1921 года не превышало 200 человек (число погибших китайцев не может быть установлено даже приблизительно). Соратники барона указывали на два случая, когда по его приказу были заживо сожжены люди. На следствии Р.Ф.Унгерн признал, что по его приказу было расстреляно три семьи вместе с женщинами и детьми. Самым серьезным преступлением барона является санкционирование еврейского погрома в Урге.

Сравнивать «зверства» Унгерна с деяниями большевиков бессмысленно. Очевидно, что В.И.Ленину и Л.Д.Троцкому в масштабах России удалось добиться гораздо большего, чем барону на станции Даурия и в пределах Монголии. К свои врагам большевики были безжалостны. Чего стоит только один институт заложников, которые брались по классовому признаку и расстреливались без всякой вины. Например, генералы П.К.Ранненкампф, Р.Д.Радко-Дмитриев и Н.В.Рузской были казнены с группой заложников в Кисловодске. Под непосредственным руководством Р.С.Залкинд (Землячки) и Бела Куна были расстреляны тысячи офицеров врангелевской армии, поверившие большевикам и решившие не покидать Родину. Среди крупнейших примеров казни большевиками женщин и детей является расстрел в Екатеринбурге царской семьи.
Коммунисты были столь же безжалостны и к своим соратникам. Для Л.Д.Троцкого расстрел каждого четвертого или десятого солдата в провинившемся полку был нормальным явлением. Расстреливались комиссары, командиры и военспецы. Можно вспомнить такие крупные имена, как Б.М.Думенко и Ф.К.Миронов. Яркое представление о пытках и казнях, практиковавшихся в красном лагере, дает сборник материалов Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Результаты экзотических пыток задокументированы в фотографиях. Неудивительно, что большевики-следователи во время суда над Р.Ф.Унгерном очень интересовались вопросом, на раскаленную ли крышу сажал барон людей в виде наказания.
Даже если брать только забайкальский театр военных действий Гражданской войны, число жертв Р.Ф.Унгерна вовсе не выглядит каким-то необычным. 28 марта 1919 года при захвате партизанами села Курунзулай было расстреляно семь пленных казачьих офицеров и шесть казаков-добровольцев. В ходе последовавшего за этим красного террора в селе Маньково было расстреляно шесть человек, в Александровском заводе - двадцать человек мирных жителей. 14 июля 1919 года во время восстания в Первом казачьем полку атамана Семенова погибло тринадцать офицеров и двадцать казаков. 16 июля партизаны расстреляли еще тридцать восемь казаков. Хотя решения о казнях и выносил революционный суд, но он ничем не отличался от единоличного суда барона, так как руководствовался не законами, а классовыми принципами.
Был опубликован протокол заседаний народного суда Сахалинскй области по обвинению участников событий в Николаевске-на-Амуре. Летом 1920 года анархист Тряпицин, командовавший соединением партизан, занявших Николаевск, получил директиву военревштаба Я.Д.Янсона с указанием защитить город от наступавших японских войск любой ценой. Этой директивой Тряпицин воспользовался для массовой расправы с мирным населением, по его мнению, состоявшим из контрреволюционных элементов. Среди обвинений, зачитанных на суде, было следующее: «Достаточно вспомнить о наполнении трупами Амгуни, о горах трупов, которые вывозились на катерах в фарватер в Николаевске-на-Амуре, о полутора тысячах трупов, брошенных на льду Амура после японского выступления». Тряпицыну предъявляли обвинения в сожжении города, истреблении мирного японского населения и половины жителей Сахалинской области. Он был приговорен к расстрелу.
Жестокость Р.Ф.Унгерна не была чем-то особенным и в белом стане. То, что делал он, было нормальным явлением для карательных операций на Восточном фронте. Но то, что нам известно о деятельности Л.Г.Корнилова, М.Г.Дроздовского, А.П.Кутепова, делает количество жертв «кровавого барона» просто смешным. Например, помощник и ближайший сотрудник М.Г.Дроздовского капитан Д.Б.Бологовский вспоминал, что во время похода Яссы – Дон была сформирована «команда разведчиков особого назначения». За время похода ими было расстреляно около 700 человек. Только в Ростове – 500 человек. Основной задачей «команды» была не борьба с красными, а уничтожение былых, которые вредят белому делу и способствуют наступлению советской власти. Позднее, под непосредственным руководством Д.Б.Бологовского был убит лидер кубанских самостийников Н.С.Рябовол (член Кубанской рады – одного из белых правительств).
Надо принять во внимание те исключительные условия, в которых приходилось действовать Р.Ф.Унгерну. Поражение белого движения на всех фронтах привело к полной деморализации белой армии. Казаки на Южном фронте и солдаты А.В.Колчака в равной степени массово бросали фронт и сдавались в плен. Чудовищные примеры деморализации известны, например, в частях атамана Б.В.Анненкова при отступлении в Китай (убивали и насиловали жен и дочерей своих же казачьих офицеров). Р.Ф.Унгерн смог не только сохранить от развала свои полки (где было 16 национальностей, и русские были в меньшинстве), но и заставить их доблестно сражаться и побеждать. Для этого были нужны экстренные меры. По свидетельству мемуаристов, к казни в виде сожжения на костре барон прибегал дважды - в период поражения под Ургой (прапорщик Чернов) и после провала первого похода в ДВР (медик Энгельгардт-Езерский). Каждый раз боеспособность дивизии, несмотря на поражение, была полностью восстановлена. В этом случае Р.Ф.Унгерн проявил себя как опытный психолог. Наказание он смог превратить в мощнейшее средство наглядной агитации и устрашения. При этом надо учитывать, что обычная казнь на азиатов произвела бы мало впечатления, да и на русских, принимая во внимание условия того времени. Отсюда сожжения на костре. Собственно, этим диапазон необычных казней и ограничивался.

Что же можно сказать в заключении? Р.Ф.Унгерн единственный из военачальников Гражданской войны, чьи жертвы известны практически поименно. Проанализировав доступные источники, не удалось обнаружить деяний Азиатской конной дивизии, о которых писали советские авторы. Ни в протоколах допросов и заседаний суда, ни в воспоминаниях современников мы не находим описаний убийств женщин, детей и мирных жителей (за исключением еврейского погрома и трех семей во время похода в Сибирь), ни чудовищных пыток, в которых принимал участия барон. Напротив, становится очевидно, что Р.Ф.Унгерн сделал все, чтобы сохранить боеспособность своей дивизии и привлечь к ней симпатии населения. Он сурово пресекал факты мародерства, безжалостно боролся с грабителями и ворами, прибегал к самым суровым средствам для поддержания дисциплины. Уничтожал же он тех, кого считал врагами. Авторы мемуаров свидетельствуют о том, что Р.Ф.Унгерн никогда лично не только не приводил в исполнение свои смертные приговоры, но даже не присутствовал на допросах с пристрастием. А.С.Макеев вспоминал, что когда в походе казаки привели барону козленка, тот отказался принимать подарок, заявив: «Болваны, разве беззащитных бить можно ? Людей нужно бить, а не животных». Есть свидетельства о том, что Р.Ф.Унгерн не носил с собой оружия даже и в боевой обстановке. С.Е.Хилтун приводил отзыв даурского есаула о бароне: «Дедушка зря не бьет, вспылит и ударит; вас не застрелит, он знает свой характер и поэтому никогда не носит револьвера…». Тот же С.Е.Хилтун вспоминал, что во время своей первой встречи с бароном на улицах Урги, где еще шел бой, он увидел Р.Ф.Унгерна без оружия, только с ташуром и двумя гранатами. Некоторые мемуаристы вспоминали, что когда при попытке барона ударить их ташуром они брались за оружие, его задор спадал. Удивляет, что никто из этих офицеров не рискнул оказать физическое сопротивление, ответить ударом на удар. Такова была сила личности барона, что люди решались противостоять ему только с оружием в руках. Убить его у офицеров решимости так и не хватило.
Ни материалы суда, ни воспоминания современников не дают материала, позволяющего сопоставить реальную фигуру Р.Ф.Унгерна с образом «кровавого барона», существующим в литературе. Попробуем проследить, как этот образ формировался. Во время операций Р.Ф.Унгерна в Монголии политические органы ДВР позаботились о пропаганде. В этих целях издавались специальные листовки, где говорилось о зверствах банд Унгерна. Составлялись они как для красноармейцев и мирного населения, так и для бойцов самой Азиатской конной дивизии (башкир, татар). Другим источником материалов для составления образа Р.Ф.Унгерна стала пресса. Газеты и газетчики 20-х годов мало отличались от современных. Главную роль в направлении публикаций играла конъюнктура страны пребывания печатного органа и политический заказ редактора, владельца или спонсора. Таким образом, например, пребывающий во Владивостоке орган Всесибирского краевого комитета партии Социалистов-революционеров газета «Воля» хотя и не хвалил деятельность Р.Ф.Унгерна, но ругать ее так же не решался, ведь семеновцы были рядом. На страницах «Воли» помещались отчеты о походе Р.Ф.Унгена в Монголию, боях в районе реки Акши, о штурмах Урги, и все это без комментариев. Находящаяся в Париже газета «Последние новости», издававшаяся под редакцией П.Н.Милюкова, могла не стесняться в выражениях. Для ее издателей события на Дальнем Востоке не имели существенного значения, но все равно в ее номерах были опубликованы статьи, осуждавшие деятельность атамана Г.М.Семенова. Главным мотивом публикаций было то, что в Сибири нарождается антибольшевистское демократическое движение, которому мешает атаманщина. Например, известный критик Г.М.Семенова А.П.Будберг в статье указывал, что своей деятельностью атаман принес большевикам огромную пользу. Деятельности Р.Ф.Унгерна газета вообще предпочитала не касаться, так как в это время из номера в номер печатались статьи об истории фальсификации «Протоколов Сионских мудрецов». Совершенно неуместно на этом фоне выглядело бы сообщение о еврейском погроме в Урге, учиненном по приказу белого генерала.
Совершенно в ином положении были советские газеты. Они обязаны были участвовать в идеологической борьбе с еще не разбитым Г.М.Семеновым и его соратником Р.Ф.Унгерном, соответственно, «черным атаманом» и «кровавым бароном». Вот некоторые примеры этой газетной компании. Газета «Дальне-Восточная республика», в 1921 году из номера в номер публиковавшая очерки «Семеновщина», касалась и Р.Ф.Унгерна. 10 декабря 1920 года в газете была помещена статья «Бароновщина». В ней описывалось, как «барон-палач», действующий по директиве «черного атамана», отправился в рейд на Запад. Акция была прикрыта тем, что Г.М.Семенов объявил в печати об отчислении частей Р.Ф.Унгерна из состава вооруженных сил за самоуправство. Уже в последующем номере была помещена статья «Ужасы атаманщины». В ней яркими красками описывались события конца 1918 года, когда по приказу Р.Ф.Унгерна в поселке Уцрухайтун казаки выпороли одного из крестьян, а его отца забрали в Даурию, откуда он уже не вернулся. Сам барон в статье именовался «палач и вампир». Чтобы усилить впечатление, журналист сообщал, что по слухам в Даурии не хоронили расстрелянных, оставляя их на съедение волкам. С основным материалом совершенно не вязался рассказ о том, как при отступлении белых один из офицеров Р.Ф.Унгерна прострелил в доме казненного самовар, «чтобы оставить память» его жене якобы в качестве мести. Видимо, у нарождающейся советской журналистики еще не было достаточно опыта, писатели пока еще предпочитали находить факты, а не выдумывать их. Наконец, уже в начале 1921 года сообщалось о том, что «движение банды Унгерна на восток сопровождается присущими бароновским молодцам зверствами и террором над мирным населением». В качестве конкретных фактов приводилось ограбление поселка Антуанч и убийство 200 китайцев.
Более радикально к разоблачению Р.Ф.Унгерна подходила газета «Дальне-Восточный телеграф». В августе 1921 года в ней на некоторое время была введена рубрика «Унгеровщина». Редакция газеты сообщала, что в ее распоряжении имеется множество писем, докладов, прокламаций, рисующих истинный характер Р.Ф.Унгерна и его похода в Монгоию. Чем же в действительности располагала редакция? В центре публикаций находились рассказы бывшего уполномоченного Наркоминдела РСФСР в Монголии Макстенека. Он очень эмоционально описывал, как после взятия Р.Ф.Унгерном Урги ни одного дня не проходило без расстрела и было зарегистрировано до 400 убитых. Адъютант барона Бурдуковский вырезал целые семьи. «Заняв Ургу, Унгерн дал право своим солдатам в течение трех дней безнаказанно убивать всех евреев и «подозрительных» русских и производить конфискации их имущества», – сообщал Макстенек. Для большей драматизации этот «очевидец» сообщал, что в домах евреев вместе с женщинами и детьми вырезался и весь скот. Среди конкретных лиц, казненных по приказу барона, приводились имена купцов Носкова и Сулейманова (из воспоминаний белогвардейцев известно, что Н.М.Сулейманов исполнял в дивизии обязанности интенданта и помощника муллы).
В создание образа «кровавого барона» большой вклад внесли газеты, издававшиеся в Китае. Очевидно, что русским журналистам в Китае, чтобы заслужить благоволение новых хозяев, было просто необходимо ругать Р.Ф.Унгерна. Другим поводом был антагонизм между атаманцами и колчаковцами, к числу которых чаще всего и принадлежала журналистская братия. Свой хлеб русские журналисты в Китае ели не зря. В нескольких номерах харбинской газеты «Россия» вышла статья «расправы Унгерна», ставшая впоследствии источником материала, как для советской исторической литературы, так и для воспоминаний соратников Р.Ф.Унгерна. В № 41 подробно описывались наказания, практикуемые в Азиатской конной дивизии. Одной из наиболее легких мер взыскания была пытка «отправка на крышу», где держали без пищи и питья до семи дней, писал журналист. В интерпретации газеты вступление Р.Ф.Унгерна в Ургу с лозунгом «Бей жида, спасай Россию!» было с восторгом встречено русскими монархистами. Они активно участвовали в погромах, грабежах и убийствах. Для достоверности в статье был приведен ряд подлинных фамилий. Например, Н.М.Сулейманов, «полевой интендант», был объявлен доносчиком, благодаря которому многие были казнены. Яркими красками был раскрашен сюжет о гибели адвоката-еврея Рябкина. Он бежал от отряда Сипайлова, получил десять пулевых ран, был пойман и казнен – отрезаны нос и уши, отрублены руки и ноги. Описываются случаи удушения еврейских женщин и детей. Приводятся конкретные имена свидетелей, единственных оставшихся в живых евреев Барабановских.
Судя по советской прессе, от разоблачений Р.Ф.Унгерна не остались в стороне и иностранные газеты, издававшиеся в Китае. По сведениям из «Дальне-Восточного телеграфа», в сентябре 1921 года английская газета «Пекин-Тяньцзин-Таймс» поместила статью о пленении «сумасшедшего барона». В ней перечислялись «невероятные деяния» Р.Ф.Унгерна и «скорбелось о вреде, причиненном Унгерном и ему подобными антибольшевистскому делу». В этом случае барон стал жертвой уже международных антагонизмов. Ведущие европейские страны и США не желали усиление Японии на Дальнем Востоке. Они всеми силами стремились пресечь вмешательство Японии во внутренние дела России. Проводник японского влияния атаман Г.М.Семенов, в связи с этим, подвергался травле в американской и европейской прессе. Участь своего главнокомандующего разделил и Р.Ф.Унгерн.
Материалы газетных публикаций, свидетельствующие о зверствах Азиатской конной дивизии в Монголии и Забайкалье, не подтверждаются документальными материалами. Несмотря на это, газетные статьи легли в основу некоторых мемуаров и исторических исследований. Все, что на сегодняшний день известно о бароне Р.Ф.Унгерне, не стыкуется с образом «кровавого барона», закрепившимся в литературе. Чрезвычайные обстоятельства заставляли прибегать к чрезвычайным, иногда очень жестоким, мерам. Стремясь к осуществлению своих идей, так же как и его противники В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, Р.Ф.Унгерн не считался с реальными людьми, он мечтал о создании нового идеального царства и обновлении человека. Гражданская война с ее суровыми реалиями создала обстановку, в которой храбрый офицер и мечтатель был вынужден исполнять роль палача. Но даже при этом, по словам Г.М.Семенова, «все странности барона всегда имели в основе своей глубокий психологический смысл и стремление к правде и справедливости». Это высказывание атамана подтверждается материалами, приведенными выше. Штампы, складывавшиеся в исторической литературе десятилетиями, нельзя опровергнуть одной статьей или даже рядом монографий. Еще долго ужасы Гражданской войны на Дальнем Востоке будут ассоциироваться с именем барона Р.Ф.Унгерна, но время рано или поздно все расставит по своим местам.

 Отправлено: 21.03.10 16:55. Заголовок: Из всех вождей Белог..

Из всех вождей Белого Движения он – самый загадочный и малоизвестный. И если старшее поколение ещё помнит одиозный советский фильм «Мой друг Сухэ-Батор», то молодёжь незнает об Унгерне ничего. Попытаться исправить эту ситуацию решил автор.

Профессор Ганс Ф.К. Гюнтер (1891-1968) в своей программной работе 1920г. «Рыцарь, Смерть и дьявол. Героическая мысль», желая обозначить новую точку отсчета во всех областях жизни, писал: «Герой воспринимает жизнь как рискованное предприятие и видит в нём свою задачу. Этим всё сказано, он будит льва собственной судьбы – только у Героя есть Судьба. Он совершает подвиги не ради награды или ликования толпы, а для того, чтобы оставаться верным самому себе». Но, как говорил сэр Роберт Брюс (в исполнении Ангуса Макфайдена) в шедевре Мела Гибсона «Храброе Сердце» (1995): «Историю пишут те, кто вешает Героев». Всё это целиком применимо к незаурядной личности барона Унгерна.

Унгерн-Штернберги – один из древнейших аристократических родов Европы. Члены этого рода, будучи прирожденными воинами, прославились в Крестовых походах в Палестину и Прибалтику. Здесь, как и повсюду, Немцы в лице Тевтонского и Ливонского Орденов несли свет Европейской цивилизации, невзирая на позднейшую клевету основоположников славянофильства и марксизма.

Ругательный термин К.Маркса «псы-рыцари» (Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова. М.,1986. С.530), неустанно проповедовавшийся большевиками от культуры К.Симоновым, А.Сурковым, И.Эренбургом и др., до сих пор успешно служит делу антиевропейского оболванивания населения РФ. Вместо книг таких серьёзных авторов как профессор Бернгард Куглер («История Крестовых походов») и Ж.Ж. Руа («История рыцарства»), нам навязывают откровенную германофобию ввиде романа Г. Сенкевича «Крестоносцы» и одиозного фильма С. Эйзенштейна «Александр Невский». Всё это абсолютно необходимо учесть для адекватного восприятия нашей темы в дальнейшем.

Прямым предком нашего героя был ливонский рыцарь XIII в. Ганс фон Унгерн, двое из потомков которого пали смертью храбрых вместе с магистром Ульрихом фон Юнгингеном в трагической битве при Грюнвальде и Танненберге 15 июля 1410г. Во время шведского владычества в Прибалтике семейный хроникер прибавил к фамилии Штернберг, отыскав родство рода с чешским графом Штарнбергом. Баронское достоинство семье было пожаловано знаменитой Северной Минервой – шведской Королевой Христиной в 1653г. Среди представителей рода были: странствующий рыцарь Генрих по прозвищу Топор, алхимик Вильгельм по прозвищу Брат Сатаны, пираты Ральф и Петер, владельцы замка на острове Даго (ныне Хийумаа, Эстония). Основоположником русской ветви дома Унгерн-Штернбергов стал барон Ренно, которого Петр Великий сделал предводителем дворянства Прибалтийского края. На вопрос большевиков «Чем отличился Ваш род на русской службе?» барон ответил: «72 убитых на войне!» («Советская Сибирь», Новониколаевск,16 сентября 1921, №199 (559), С.1). Однако среди предков барона были не только военные. Его отец занимался в Крыму виноделием, написав книгу по этой тематике. Как признавался барон журналисту Фердинанду Оссендовскому он сам, его отец и дед были тайными буддистами. Сам Унгерн родился в австрийском городе Грац 29 декабря 1885г. по новому стилю (разночтения в дате его рождения проистекают от разногласий юлианского календаря с григорианским). По Немецкой аристократической традиции новорожденный был назван тройным именем Роберт-Максимилиан-Николас. Имя и отчество он изменил позднее по отцу Теодору-Леонгарду-Рудольфу. Отец и мать – София-Шарлотта фон Вампфен развелись, когда сыну было 5 лет. Через 3 года мать вышла замуж вторично – за барона Оскара Федоровича Гойнинген-Гюне, от коего родила сына и дочь. Постоянным местом проживания был Ревель (ныне Таллинн) – родной город Альфреда Розенберга. Несмотря на смерть матери в 1907г., Роман часто навещал дом отчима. Как писал в эмиграции в 1942г. сподвижник Унгерна, полковник С. Лавров отец Романа Федоровича был убит во время революционного террора в Прибалтике в 1906г., что заложило в сыне глубокую ненависть к революциям (Барон Унгерн в документах и мемуарах. М., 2004. С.616).

В Ревеле Роман учился в частном пансионе Савича, наряду с Немецким и русским языками прекрасно владел английским и французским, отлично разбирался в философии. В 1903г. отчим определил его в Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге, курс которого Роман Федорович окончил младшим гардемарином. За участие в русско-японской войне барон получил светло-бронзовую медаль и звание ефрейтора. 1906/1908 гг. прошли для него в стенах Павловского военного училища, по окончании коего был произведен в хорунжие (соответствует подпоручику, см. Агафонов О.В. Казачьи войска Российской Империи. М.,1995. С.539). Был отправлен в расположенный в Даурии 1-ый Аргунский полк Забайкальского казачьего войска из-за нежелания служить в пехоте (мнение его кузена Арвида). В Даурии Унгерн стал отличным кавалеристом, благодаря своей целеустремленности и учителю, сотнику Оглоблину. Здесь же, в Даурии барона впервые озарила мысль о создании Ордена военных буддистов. В 1910г. Унгерн перевёлся в 1-ый Амурский казачий полк, а через 2 года был произведен в сотники за выслугу лет. Считается, что его перевод в другой полк состоялся из-за дуэли, сделавшей дальнейшую совместную службу противников невозможной. Однако в мемуарах пекинского эмигранта Голубева (1926г.) есть иные данные: во время вечеринки барона оскорбил приятель Михайлов, но Унгерн не только не вызвал Михайлова на дуэль, но даже не потребовал извинения, из-за чего офицерский суд чести предложил им перевестись в другие полки. Заключив пари, Унгерн весь путь (около 1000 верст) проделал верхом, в сопровождении своей охотничьей собаки, следуя охотничьими тропами через хребет Большой Хинган и прибыл к новому месту службы в Благовещенск. В аттестации за 1912г. командир полка, полковник Раддац, отмечая высокий интеллект Унгерна, указал на его «начитанность не только в области военной, но и общей литературы» в силу знания нескольких иностранных языков (Барон Унгерн в документах и мемуарах. М., 2004. С. 53). Уже поэтому нельзя согласиться с мнением барона П.Н. Врангеля, что Унгерн имел «узкий до чрезвычайности кругозор» (Белое Дело. Кавказская Армия. М.,1995. С.11). За период службы барона в Приамурье в 1913г. у него произошла ссора с другим офицером, причем последний ранил его в голову шашкой, вследствие чего Унгерн был вынужден уйти и из Амурского полка. П.Н. Врангель сообщал, что шрам от сабельного удара остался у барона на всю жизнь, причем временами рана вызывала сильные боли, возможно, бывшие причиной приступов ярости и жестокости (Белое Дело. Кавказская Армия. С. 10). 4 июля 1913г. Унгерн подал на Высочайшее Имя прошение об увольнении в запас в силу «расстроенных домашних обстоятельств». В 1911г. Синьхайская революция в Китае свергла монархию, положив начало осуществлению забытого пророчества Кайзера Вильгельма II о грядущей желтой опасности (Роберт К. Мэйсси Николай и Александра. М., 1990. С.83). Воспользовавшись ситуацией, в 1912г. монголы восстали против китайской оккупации, присоединив г. Кобдо к Внешней Монголии (Халхе). Лидером в этой борьбе явился астраханский калмык Джа-лама, что вызвало интерес Унгерна и явилось причиной его отъезда в Монголию на поиски приключений. Недаром П.Н. Врангель сравнивал Унгерна с героями книг Майн Рида, рыцарская наследственность постоянно давала о себе знать. На этот счет лучше всего выразился в своем «Рейне» поэт Фридрих Гёльдерлин: «Чистота происхождения – загадка, которую не раскрыть даже в песне, ибо каким ты начинал, таким и останешься, сколь бы ни влияли на тебя заботы и воспитание. Большинство качеств – от рождения и от луча света, который встречает новорожденного». Недаром эти поэтические строки стали эпиграфом к знаменитой лекции профессора Ганса Ф.К. Гюнтера «Народ и государство в их отношении к наследственности и отбору»! В Кобдо, в конвое русского консула служили приятели Унгерна сотник Резухин и подъесаул (штабс-капитан, см. Агафонов О.В. Казачьи войска Российской Империи. С.538) Лихачев. В Монголии барон изучал китайский и монгольский языки, контактировал с ламами. Разочаровавшись в Джа-ламе, Унгерн командовал отрядом хунхузов в антикитайской борьбе. Позднее Лев Гумилев охарактеризует таких как Унгерн пассионариями, нынешний эпигон евразийства Александр Дугин любит рассуждать об Унгерне в контексте пресловутых «мистерий Евразии». Приказ о зачислении барона в запас Забайкальского казачьего войска последовал 13 декабря 1913г., после чего он выехал в Ревель. Летом 1914г. Россия, отягощенная мессианским византизмом, поддавшись проискам балканских интриганов, вопреки воле покойного П.А. Столыпина легкомысленно ввязалась в погубившую её I-ую Мировую войну. В годы войны барон принимал активное участие в боях в Восточной Пруссии и на Юго-Западном фронте в рядах 1-го Нерчинского казачьего полка Уссурийской конной дивизии ген. Крымова, всюду демонстрируя хладнокровную отвагу. До сентября 1916г. (когда за боевые отличия был произведен в есаулы) барон был 5 раз ранен и награжден 5 орденами, в числе которых был орден св. Георгия 4-ой степени. Уже перед расстрелом в 1921г. барон изгрыз свой любимый орден зубами, чтобы он не достался большевикам (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С.337). Будучи офицером, Унгерн разделял с простыми казаками все тяготы военной жизни: спал на полу, ел с ними из одного котла. Этого не понимал его командир, полковник, барон П.Н. Врангель. Однако простые казаки столь ценили своего командира, что под обстрелом сняли тяжело раненого барона с проволочных заграждений, которые он часто ходил резать. По свидетельству харбинского эмигранта, поручика Н. Князева барон был грозой всех проворовавшихся интендантов, которых однажды заставил «съесть в его присутствии всю пробу недоброкачественного сена» (Н.Н. Князев Легендарный барон // Барон Унгерн в документах и мемуарах. С. 338). Здесь, как и в дальнейшем, Унгерн проявил себя замечательным учеником французского социального психолога Густава Лебона (1841-1931), т.е. тонким знатоком психологии масс! Уже в годы I-ой Мировой войны барон сделался почти аскетом; жестко боролся с пьянством, избегал женщин и роскоши, напоминая св. Франциска Ассизского. Уже в 1916г. ярко проявилась неприязнь Унгерна к бюрократам, когда он в г. Черновцы в гостинице «Черный Орёл» поколотил комендантского адъютанта Загорского за отказ предоставить гостиничный номер для нужд фронтовых офицеров. Кляузу Загорского рассмотрел Общий корпусной суд при штабе 8-ой армии и 22 ноября 1916г. Унгерн был приговорен к двухмесячному заключению в крепости. В советской литературе этому эпизоду дали фальшивое толкование в духе развесистой клюквы; 2 месяца превратились в 3 года тюрьмы, из которой Унгерна будто-бы освободила большевицкая революция! Сходная выдумка существует доныне и об Атамане П.Н. Краснове, причем обе байки пережили крах СССР и до сегодняшнего дня продолжают пугать обывателей со страниц одиозной прохановской газеты «Завтра». В 1917г. Унгерн попал на Кавказский фронт, где воевал в районе озера Урмия в составе 3-ей Забайкальской отдельной казачьей бригады. В начале I-ой Мировой войны Пауль фон Гинденбург спрогнозировал её финал: «Победят лишь крепкие нервами!», у России они сдали быстрее всех – уже в феврале 1917г. (блестящий анализ этого казуса см. в мемуарах барона П.Н. Врангеля в кн.; Белое Дело. Кавказская Армия. М.,1995. С. 5-8). Видя революционный развал русской армии, Унгерн вместе с другом и сослуживцем Г.М. Семёновым (будущим Атаманом) решил использовать добровольческие части из инородцев в целях морального отрезвления русских солдат (Атаман Г.М. Семёнов О себе. Воспоминания, мысли и выводы. М.,1999. С.64-65). Когда эта мера не подействовала, друзья задумали создать монголо-бурятские части, с этой идеей и поехали в Петроград, на встречу с военным министром А.Ф. Керенским. Попутно барон посетил в Ревеле своего сводного брата Максимилиана Гойнинген-Гюне, а после провала корниловского восстания, предвидя скорый захват власти большевиками, уехал в Забайкалье к Семёнову. Последнего же Керенский тем охотнее отправил на родину для формирования монголо-бурятских частей, поскольку боялся, что Семёнов сделается в Петрограде Бонапартом. Ещё летом 1917г. Семёнов просил расстрелять Ленина и Троцкого, но Керенский, будучи земляком Ульяновых, опасался и за себя. Впрочем, в фатальном отсутствии русского Наполеона, на наш взгляд, более всего виновна безудержная антиевропейская пропаганда т.н. «особого пути» развития России.

В декабре 1917г. Унгерн и Семёнов всего с семью казаками разоружили разложившийся русский гарнизон на станции Маньчжурия численностью 1500 человек, после чего Семёнов назначил друга комендантом г. Хайлар. В январе 1918г. видя, что Хайларский гарнизон полностью обольшевичился (выражение Семёнова), Унгерн расстрелял красного агитатора, доктора Григорьева, и, командуя взводом, в течение 2-х часов разоружил гарнизон численностью 800 штыков (Семёнов Указ. соч. С.117). За это барон позднее был награжден вторым орденом св. Георгия 4-ой степени (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С.72). В Хайларе в отряд барона вступили представители харачинов – воинственного племени из Внутренней Монголии, зоологически ненавидевшие китайских оккупантов.

В июле-августе 1918г. произошло освобождение Сибири от большевицкой власти. Атаман Семёнов, при японской поддержке, укрепился в Забайкалье, сделав ставку в Чите, и отправил Унгерна на станцию Даурия, власть над которой позволяла контролировать железнодорожное сообщение между Россией и Китаем. Около станции Даурия барон построил военный городок и военное училище для подготовки офицерских кадров. Под патронажем Семёнова создавалось временное правительство Объединенного монгольского государства со столицей в Хайларе, в которое должны были войти Внутренняя и Внешняя Монголия, Барга и Бурятия. Временное правительство собирались разместить на ст. Даурия, в связи с чем Семёнов приказал Унгерну сформировать Азиатскую конную дивизию, что Унгерн с блеском исполнил. В ноябре 1918г. Семёнов присвоил Унгерну звание генерал-майора. В сформированной на добровольной основе Азиатской конной дивизии служили лица 16 национальностей: русские, японцы, татары, монголы, башкиры, буряты и т.д. Представители разных народов и конфессий могли отмечать свои религиозные праздники, в которые освобождались от службы. Барон в обязательном порядке ввел изучение монгольского языка, лично контролируя его знание. В феврале 1919г. Унгерн отбыл в служебную командировку, сдав командование подполковнику Усачевскому, долго пробыл в Пекине, налаживая контакты с рядом влиятельных китайских монархистов. 16 августа 1919г. Унгерн сочетался христианским браком с европейски образованной маньчжурской принцессой Цзи из рода Чжанкуй, рожденной в Пекине в 1900г. Маньчжурку нарекли Еленой Павловной, супруги общались на английском. Брак носил политический характер: родственником новоиспеченной баронессы был командующий китайскими войсками на западном участке КВЖД. Новобрачные жили на разных станциях, вскоре развелись, и более Унгерн не женился. Однако в дамском обществе мог быть галантным собеседником, а в ответ на просьбу капитана В. Шайдицкого о женитьбе дал ему денег на свадебные кольца и приказал священнику на ст. Маньчжурия обвенчать новобрачных, вопреки церковных правил, на третьей неделе Великого поста 1920г. При А.В. Колчаке Азиатская конная дивизия успешно воевала с красными партизанами, которые, по архивным данным, разрушали железнодорожные пути и забирали у крестьян лошадей (ГАНО, ф. Д-143, оп. I, д. 70, л. 13). Пропуск поездов на ст. Даурия сопровождался обысками, конфискациями, поскольку барон выявлял большевицких агентов, социалистов, дезертиров и казнокрадов. Таковых арестовывали и (по свидетельству офицера Л. Тамарова) часто расстреливали в ближайших сопках, оставляя их тела в пищу волкам по местным обычаям. Из писем Унгерна, а также по свидетельствам Ф. Оссендовского и адъютанта барона, есаула А. Макеева известно, что Роман Федорович считал красных сатанинской сектой террористов, подлежащих истреблению ради мира на земле (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С.101, 432, 566). Так думал не только монархист Унгерн, но и более либеральные деятели, например; писательская чета Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус, социолог Питирим Сорокин, историк Юрий Готье и они имели на то все основания. Вспомним китайских интернационалистов в РККА, часто практиковавших столь изощренную форму пытки как т.н. «китайский маникюр», в результате которого с рук жертв сдиралась кожа ввиде перчаток (подробнее см. в романе Атамана П.Н. Краснова «От Двуглавого Орла к красному знамени», ч.7). Постановление Совнаркома от 5 сентября 1918г. о красном терроре (подписанное наркомом юстиции Д. Курским, наркомом по внутренним делам Г. Петровским и управляющим делами СНК В. Бонч-Бруевичем) предписывало изолировать классовых врагов в концлагеря и публиковать списки всех расстрелянных (Собрание Узаконений РСФСР, 1918, №65, ст. 710). В № 1-ом омского журнала «Солдат и крестьянин» за 14 сентября 1919г. находим интересное свидетельство железнодорожного рабочего о том, как большевики вернулись в Екатеринбург. Все жители города, невзирая на происхождение, были ограблены красноармейцами только за то, что «целый год жили под властью Колчака». Любые формы протеста жителей карались смертью. Притом, что в РККА уже в 1919г. пресловутая «дедовщина» принимала самые уродливые формы (ГАНО, ф. Д-144, оп. I, д. 28, л. 22-23). Согласно приказа №4 Омской губчека от 14 января 1920г. за подписью председателя Омгубчека С. Уралова, население извещалось, что за хранение колчаковских газет можно минимум на 3 месяца попасть в концлагерь («Советская Сибирь», Омск, №9 (80), 14 января 1920г. С. 4). Неделей позже председатель Омгубчека С. Уралов писал в своей статье: «Чека это не суд и не трибунал, она карает врагов, а не судит. Не милует, а уничтожает тех, кто по ту сторону баррикад. Но Чека это и не Парижская гильотина, рубившая головы по постановлению Трибунала. Нет, Чека или уничтожает врага без открытого суда, застав его на месте преступления, или изолирует от общества, заключая в концлагеря… Чека будет существовать до тех пор, пока партия будущего, партия коммунистов, несущая перед мировым пролетариатом красное знамя коммунизма – победит во всём мире» (С. Уралов Чека //«Советская Сибирь», Омск, №14 (85), 21 января 1920г. С. 2-3).

Крайней жестокостью прославился у красных будущий детский писатель А.П. Гайдар, десятки тысяч пленных врангелевцев с семьями расстреляли в Крыму осенью 1920г. Фрунзе и Бела Кун, массово травил газом крестьян Тамбовщины Тухачевский (См. подробнее в кн.; Мельгунов С.П. Красный террор в России). Современный исследователь В. Шамбаров недаром называет красный террор широкомасштабной и тщательно продуманной антиселекцией (Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. М.,1999. С.531-540). На этом фоне блекнет даже личный палач Унгерна, подполковник Леонид Сипайлов (бывший жандарм), мстивший большевикам за мучительную смерть своей семьи. Современная голландская писательница, врач, музыкант и эколог Фрейя Асвинн рассматривает некоторые виды агрессии как архетипический инстинкт выживания, созидательную энергию селекционера (Фрейя Асвинн Руны и мистерии Северных народов. М., 2003. С. 50). В этом контексте иначе воспринимается готическая привязанность Унгерна к волкам, двух из которых он (по свидетельству генерала В. Кислицына) даже держал на чердаке своего дома в Даурии (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С. 275). Следует напомнить, что волки являются священными животными индоевропейцев: Капитолийская волчица олицетворяла Древний Рим, волки Гере и Фреке являлись постоянными спутниками германского Бога Одина - Вотана (Фрейя Асвинн Руны и мистерии Северных народов. С. 270-273). Подобная юнгианская трактовка легко опровергает враждебные слухи тех лет о «сумасшествии» Унгерна. После падения в Сибири власти Колчака, глава французской военной миссии ген. М. Жаннен зимой 1920г. выдал Адмирала на расправу в руки красных (подробнее Краснов В.Г. Колчак. И жизнь, и смерть за Россию. Кн.2, М., 2000. С. 312-319). Узнав о предательских действиях Жаннена, барон приказал своим подчиненным уничтожить его поезд артиллерийским огнем. По свидетельству капитана В. Шайдицкого только просьба Атамана Семёнова спасла ген. М. Жаннена от неминуемой гибели (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С. 280). После гибели Адмирала А.В. Колчака и ген. В.О. Каппеля в феврале 1920г., остатки их войск во главе с ген. С. Н. Войцеховским отошли в Читу. Здесь семеновцы постоянно конфликтовали с каппелевцами, обвиняя друг друга в разных грехах. По мере успешного натиска красных японская поддержка Атаману Семёнову завершилась. Унгерн и Семёнов пытались реализовать свой план наступления через Акшу – Троицкосавск на Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ), столицу Дальневосточной республики (далее ДВР). Потерпев неудачу, Унгерн отошел в Монголию, где решил реализовать свою давнюю мечту о восстановлении всех монархий, начиная с Монголии и сделать её базой для дальнейшей антибольшевицкой борьбы. В это время теократический глава Монголии, «живой бог» Богдо-гэгэн VIII Джебцзундамба-хутухта был арестован китайцами и содержался ими на реке Тола, около священной горы Богдо-Ула. В Урге сидел китайский наместник Чэнь И, а войска китайской республики (монголы называли их гаминами) терроризировали население страны. В Урге китайскими и советскими революционерами был развязан террор в отношении русских беженцев и вообще всех недовольных. Особо отличились два красных активиста: бывший священник, миссионер Ф. Парняков и соплеменник Троцкого Шейнеман. Они морили голодом и холодом всех заключенных Ургинской тюрьмы вне зависимости от пола и возраста и даже выбросили детский трупик на съедение собакам. Об этом барону рассказал перебежчик Немчинов, не выполнивший китайского задания отравить Романа Федоровича цианистым калием. Впоследствии все тюремщики были расстреляны унгерновцами. Остановившись в 32 км от Урги, Унгерн предъявил ультиматум 12-тысячному китайскому гарнизону с требованием безоговорочной капитуляции, притом, что у барона было всего 800 бойцов и 6 орудий! Эти рыцарские приемы были (по словам мемуариста Д.П. Першина) частью типично унгерновской стратегии нагнетания паники в неприятельских рядах. Для этого барон подверг Ургу многочасовому артиллерийскому обстрелу, а вечерами приказал разжигать на склонах священной горы Богдо-Ула многочисленные костры, деморализующе действующие на китайцев. Апогеем психологической войны стал внезапный приезд Романа Федоровича в Ургу днём на белой кобыле: барон осмотрел дом китайского наместника Чэнь И, а на обратном пути поколотил бамбуковой палкой заснувшего на посту китайского часового!

1 февраля 1921г. тибетская сотня Тубаева по приказу барона похитила из-под ареста Богдо-гэгэна вместе с женой, пока основные силы Унгерна вели бои с гаминами под Ургой. Она была освобождена 2 февраля 1921г., в ней было захвачено 2 тысячи винтовок, 4 орудия и 200 тысяч рублей серебром. За взятие Урги Семёнов присвоил барону звание генерал-лейтенанта, а Богдо-гэгэн – высший титул цин-вана. С этого времени Унгерн стал носить монгольский халат и ичиги. По приказу Романа Федоровича в Урге были впервые за всю историю очищены и дезинфицированы все улицы и площади, построены мосты, созданы школы, газета, больница и ветеринарная лаборатория. В начале марта 1921г. силами Унгерна у Чойрын-сумэ (250 км от Урги) была разгромлена большая группировка китайских войск, причем трофеи составили до 8 тысяч винтовок, снаряды, 1200 верблюдов. В отсутствие барона Богдо-ханом (титул Богдо-гэгэна после коронации 22 февраля 1921г.) было сформировано правительство автономной Монголии, куда вошли члены Монгольской народной партии кремлёвского ставленника Сухэ-Батора. Правительство имело просоветскую ориентацию и легко отвернулось от Унгерна, приняв сторону Сухэ-Батора, переехавшего в марте 1921г. из Троицкосавска в Маймачен (ныне Алтан-Булак) и провозгласившего курс на вооруженный захват власти. Об Унгерне сторонники Сухэ-Батора выражались по-азиатски витиевато: « Выйдя из волчьей пасти, мы попали в рот тигра» (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С.554). Ленин и Чичерин были заинтересованы в большевизации Монголии с последующим экспортом большевизма в Тибет и в Индию (Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. С.548). Большевицкие сводки с тревогой отмечали, что успехи Унгерна вызвали сильное воодушевление среди населения Забайкалья (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С.114-116). Поскольку в Синьцзяне и на западе Монголии действовали крупные белогвардейские отряды, то руководство Коминтерна весьма опасалось создания единого контрреволюционного фронта от Восточного Туркестана до Маньчжурии (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С.24-25). Среди своих разноплеменных подчиненных Унгерн поддерживал железную дисциплину, безжалостно карая за пьянство. После окончательного разгрома гаминов, Унгерн стал готовиться к походу против ДВР, получая сведения о положении в Сибири от беженцев, своих маньчжурских агентов и из газет. 21 мая 1921г. Унгерн издал известный приказ №15 с религиозным обоснованием антибольшевицкой борьбы, а также с целями и планом наступления. Главной целью похода было восстановление монархии с царем Михаилом II (его монограмма украшала знамя Азиатской конной дивизии), родным братом убитого Николая II. Видимо, барон не знал, что Великий Князь Михаил был убит большевиками под Пермью ещё в июне 1918г., а его тело сожжено в доменной печи (Роберт Вильтон Последние дни Романовых. М.,1998. С. 64-66). Перед походом ламы предсказали барону поражение, но он как «разбудивший льва собственной судьбы» (Ганс Ф.К. Гюнтер), бесстрашно шел ей навстречу. Это была не восточная карма, а древнегерманский Вирд (различия см в кн.; Фрейя Асвинн Руны и мистерии Северных народов. С. 15). Так в «Песне о Нибелунгах» бургунды Гунтер, Гернот и Хаген, зная свой трагический финал, всё равно идут в западню Этцеля. В жестоком неравном бою под Троицкосавском Унгерн был ранен и потерпел поражение от численно превосходящих его красных, имевших 10 тысяч солдат при 20 орудиях, 4 самолета, 2 броневика и 4 парохода (Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. С. 549). Будущий советский маршал К. Рокоссовский командовал в красном экспедиционном корпусе кавалерийским полком. 5 июля 1921г. красные без боя заняли Ургу, причем Богдо-гэгэн публично отрёкся от Унгерна. На это ему барон лишь горько посетовал в личном письме от 19.07.1921г., предрекая неизбежную большевизацию Монголии в будущем (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С.182). ЗамуполКоминтерна Минскер телеграфировал 12 июля 1921г. наркому Чичерину из Урги, что красные военачальники в подарок от Богдо-гэгэна получили в знак дружбы шёлковые шарфы. Причем уже 9 июля власть в Урге перешла к Нарревправу (См. текст в сб.; Барон Унгерн в документах и мемуарах. С.180-181). Реванш за неудачу под Троицкосавском Унгерн взял в бою у Гусиноозерного дацана, где разгромил большевицкие части, захватив несколько орудий. По свидетельству личного адъютанта барона, есаула А. Макеева с местными деревнями за фураж и продовольствие барон приказал рассчитываться серебром (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С. 462). Интересна выдержка из унгерновского «Воззвания к гражданам России о восстании против большевиков»: « Если вы хотите остаться теми арестантами, коих вы из себя сейчас представляете, не имея возможности свободно двигаться никуда; если вы хотите питаться и одеваться какими-то карточками вместо настоящего хлеба и одежды; если вы не хотите иметь своего собственного ни от кого не зависимого хозяйства, то есть своего любимого гнёздышка, которое имеют даже птички; если вы хотите рождаться и умирать по-звериному – тогда оставайтесь с большевиками на свою погибель» (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С. 149). Подобные воззвания, призванные пробудить в людях гражданскую позицию, к сожалению, почти не действовали, ибо даже знаменитый генерал А. Брусилов отказался поддержать (осенью 1917г.) восстание юнкеров в Москве, сославшись на болезнь (См. подр. Эфрон С. Я. Записки добровольца. М., 1998. С. 92-94, 223). Которая, однако, не помешала ему пойти за спецпаёк (Готье Ю.В. Мои заметки. М., 1997. С. 403) на службу в РККА в мае 1920г!

Всех тяжелораненых своих бойцов барон был вынужден отправить без охраны на быках в монгольских арбах в направление Ван-хурэ (куда перед походом отправил интендантство и запасы), однако по дороге их всех изрубили красноармейцы (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С. 466). Узнав, что японцы и Семёнов не поддержат его своим наступлением на столицу ДВР – Верхнеудинск, а местных пополнений явно недостаточно, Унгерн решил уйти на Тибет или к басмачам, что не понравилось офицерам его дивизии. Составился заговор с целью убийства барона, в числе заговорщиков были полковники Хоботов, Костромин, Островский, Очиров, подполковник Евфаритский, есаул Макеев, доктор Рябухин, поручики Виноградов и Озеров. Заговорщики убили генерала Резухина и штабс-капитана Безродного, принципиально не поддержавших их план. Скрыв содеянное от Унгерна, заговорщики вечером 19 августа 1921г. самовольно увели остатки дивизии на восток, хотя барон собирался идти на запад. Поняв, что его бросили, Унгерн уехал в монгольский дивизион князя Бишерельту Сундуй-гуна, уже задумавшего переметнуться к большевикам. Считая Унгерна Богом Войны, монголы предательски связали его во сне и доставили в местности Дацан-Бурулджи, в долине Тариалан красному отряду Щетинкина утром 22 августа 1921г. Под усиленным конвоем барона отправили в РСФСР, причем по дороге он дважды безуспешно пытался лишить себя жизни. Остатки предавшей своего командира Азиатской конной дивизии с боями смогли пробиться в Маньчжурию и были встречены семёновцами в Гродеково. В своих эмигрантских мемуарах офицеры-изменники, оправдываясь, обвиняли во всём своего покойного командира (в этом особенно преуспел доктор Рябухин). Уже 24 августа 1921г. член реввоенсовета 5-й армии, уполномоченный Коминтерна Б.З. Шумяцкий телеграфировал Чичерину о пленении Унгерна. Ленин, Троцкий и Сталин постановили расстрелять Унгерна после показного суда. Как и в случае с Адмиралом А.В. Колчаком, здесь было опять нарушено собственное же постановление Совнаркома и ВЦИК об отмене смертной казни для врагов советской власти от 17 января 1920г. (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С. 34, 198-199). Запрашивая согласия Москвы судить Унгерна в Сибири, секретарь Сиббюро Ходоровский и представитель ВЧК Павлуновский охарактеризовали барона как «притягательный центр белобандитского движения в Сибири». На первичном допросе в Троицкосавске 27 августа 1921г. в присутствии краскомов Гайлита, Неймана, Бермана барон сожалел, что из-за отсутствия ампулы с ядом он попал в руки большевиков. В плену Унгерн пророчески предрекал, что революционность Китая держится лишь на деньгах красной Москвы («Неважно, какого цвета кошка – главное, чтобы она ловила мышей!» скажет позднее автор китайского нэпа Дэн Сяопин). Задолго до Н. Бердяева («Истоки и смысл русского коммунизма»), барон называл большевизм новой вредоносной религией. Свою юдофобию, почерпнутую из «Протоколов сионских мудрецов» С.А. Нилуса, Унгерн объяснял еврейским авторством европейских революций. Необходимо заметить, что «Протоколы сионских мудрецов» были бестселлером 1920-30-х гг., их читали А.В. Колчак, Генри Форд и даже Уинстон Черчилль (Дэвид Дюк Еврейский вопрос глазами американца. М., 2001. С.41-43). Значение казней, проводимых по его приказу подполковником Л. Сипайловым, барон объяснял в контексте азиатской психологии, принципиально отличающейся от европейской. Причём реквизиции (в любом случае несопоставимые по масштабности с большевицкой продразвёрсткой!) продовольствия у населения барон отрицал. Дисциплину в красной армии Унгерн объяснял влиянием комиссаров и постоянным страхом трибунала. В перспективе считал коммунизм исторически обречённым, но от этого не менее заразным. Следствием коммунизма называл уже начавшееся полное вырождение России, «будущее которой ужасно и не поддаётся никакому прогнозу» писал Унгерн ещё 20 мая 1920г. своему пекинскому эмиссару, подполковнику К. Грегори (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С. 160). Свое видение монархии барон выразил так: «Царь должен быть первым демократом в государстве и стоять над классами, опираясь на аристократию и крестьянство». Барон также предсказал будущую войну США с Японией и военный союз советских и китайских коммунистов, направленный против северного Китая. Отныне об Унгерне необходимо говорить как о русском Нострадамусе (гораздо более точном в своих предсказаниях)! При перевозке Унгерна на пароходе инструкция предписывала красноармейцам сопровождать пленника даже в клозет, не допуская его прогулок по палубе во избежание самоубийства. В Ново-Николаевск барон был доставлен из Иркутска ночью 7 сентября 1921г. Адвокатом барона был назначен бывший присяжный поверенный Боголюбов. В состав ревтрибунала входили: председатель Опарин, а также Габишев, Гуляев, Кравченко и Кудрявцев. Общественным обвинителем на процессе выступал печально известный «воинствующий безбожник» Е. Ярославский (М. Губельман). Суд состоялся 15 сентября 1921г. в ново-николаевском театре «Сосновка», в 12 часов и длился всего 5 часов. Адвокат Боголюбов предлагал заключить Унгерна в каземат как ненормального, но барон ответил, что в его древнем роду никогда не было психически больных. Понимая фарисейский характер суда, барон отвечал кратко, держался как всегда достойно, подобно героям из «Старшей Эдды», провозглашавшим:

Мы стойко бились, –
На трупах врагов
Мы – как орлы
На сучьях древесных!
Со славой умрём сегодня иль завтра –
Никто не избегнет Норн приговора!

(Речи Хамдира, 30//Старшая Эдда. СПб, 2000. С. 348).

От последнего слова Роман Фёдорович отказался, стоически восприняв свой смертный приговор, вынесенный в 17ч. 20мин. вечера по местному времени. Расстрелян он был в тот же день, о чём секретарь Сиббюро Ходоровский уведомил В. Молотова по прямому проводу 16 сентября 1921г. Могила Унгерна, к сожалению, до сих пор неизвестна, в посмертной реабилитации в октябре 1998г. было отказано.

Как и предупреждал Унгерн, монгольские коммунисты, ориентируясь на Москву, устроили в 1920-30-х гг. массовый красный террор, сопровождавшийся закрытием и разрушением всех буддийских дацанов в стране. В 1929/31 гг. во время конфликта на КВЖД войска маршала В. Блюхера в тесном взаимодействии с войсками НКВД вырезали в Трёхречье (Захинганье) тысячи семей русских эмигрантов (Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. С. 620; подробнее см. Азаренков А. Трагедия Трёхречья//Станица. М., 2004, №1 (41), С. 32-34).

Барон жил и погиб как Зигфрид среди врагов, перед жестокостью которых даже Хаген из Тронье показался бы невинным младенцем!

В 1935г. поручик Н.Н. Князев приводил в своих мемуарах монгольскую легенду, согласно которой Унгерн скрылся на время в горах Тибета, но вскоре вернётся, чтобы отомстить всему Коминтерну (Барон Унгерн в документах и мемуарах. С. 362). Абсолютно аналогичные легенды издавна существуют о генералиссимусе А.В. Суворове и Императоре Священной Римской Империи Фридрихе I Барбароссе, заснувшем в горе Кифхойзер (Анри Лиштанберже Рихард Вагнер как поэт и мыслитель. М., 1997. С.260). Место в Истории у барона Унгерна – в ряду великих европейских полководцев. А «реабилитация» ему не нужна, ибо он всегда презирал бюрократов.

Лучшей эпитафией барону Унгерну являются строки из стихотворения Федора Тютчева «Цицерон»:

Счастлив, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали Всеблагие
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил!

Скальд

 Отправлено: 21.03.10 16:56. Заголовок: Барон Унгерн. Приказ..

Барон Унгерн. Приказ № 15
N15 Мая 21 дня н. ст. 1921 г. г. Урга
Я — Начальник Азиатской Конной Дивизии, Генерал-Лейтенант Барон Унгерн, — сообщаю к сведению всех русских отрядов, готовых к борьбе с красными в России, следующее:
§ 1. Россия создавалась постепенно, из малых отдельных частей, спаянных единством веры, племенным родством, а впоследствии особенностью государственных начал. Пока не коснулись России в ней по ее составу и характеру неприменимые принципы революционной культуры, Россия оставалась могущественной, крепко сплоченной Империей. Революционная буря с Запада глубоко расшатала государственный механизм, оторвав интеллигенцию от общего русла народной мысли и надежд. Народ, руководимый интеллигенцией как общественно-политической, так и либерально-бюрократической, сохраняя в недрах своей души преданность Вере, Царю и Отечеству , начал сбиваться с прямого пути, указанного всем складом души и жизни народной, теряя прежнее, давнее величие и мощь страны, устои, перебрасывался от бунта с царями-самозванцами к анархической революции и потерял самого себя. Революционная мысль, льстя самолюбию народному, не научила народ созиданию и самостоятельности, но приучила его к вымогательству, разгильдяйству и грабежу. 1905 год, а затем 1916—17 годы дали отвратительный, преступный урожай революционного посева — Россия быстро распалась. Потребовалось для разрушения многовековой работы только 3 месяца революционной свободы. Попытки задержать разрушительные инстинкты худшей части народа оказались запоздавшими. Пришли большевики, носители идеи уничтожения самобытных культур народных, и дело разрушения было доведено до конца. Россию надо строить заново, по частям. Но в народе мы видим разочарование, недоверие к людям. Ему нужны имена, имена всем известные, дорогие и чтимые. Такое имя лишь одно — законный хозяин Земли Русской ИМПЕРАТОР ВСЕРОССИЙСКИЙ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ, видевший шатанье народное и словами своего ВЫСОЧАЙШЕГО Манифеста мудро воздержавшийся от осуществления своих державных прав до времени опамятования и выздоровления народа русского.
§ 2. Силами моей дивизии совместно с монгольскими войсками свергнута в Монголии незаконная власть китайских революционеров-большевиков, уничтожены их вооруженные силы, оказана посильная помощь объединению Монголии и восстановлена власть ее законного державного главы, Богдо-Хана. Монголия по завершении указанных операций явилась естественным исходным пунктом для начавшегося выступления против Красной армии в советской Сибири. Русские отряды находятся во всех городах, курэ и шаби вдоль монгольско-русской границы. И, таким образом, наступление будет происходить по широкому фронту (см. п. 4 прик).
§ 3. В начале июня в Уссурийском крае выступает атаман Семенов, при поддержке японских войск или без этой поддержки.
§ 4. Я подчиняюсь атаману Семенову.
§ 5. Сомнений нет в успехе, т. к. он основан на строго продуманном и широком политическом плане. По праву, переданному мне как военачальнику, не покладавшему оружия в борьбе с красными и ведущему ее на широком фронте, ПРИКАЗЫВАЮ начальникам отрядов, сформированных в Сибири для борьбы с Советом Народных Комиссаров:
1. Начальникам малых отрядов, существующих отдельно и готовящихся к борьбе, подчиняться одному командующему сектором, который и объединяет действия отдельных отрядов. Неподчинение повлечет за собой суровую кару.
Примечание. Отряды численностью до 150 человек, не считая нестроевых и семьи, при приближении на 40 верст к другим отрядам должны объединиться в своих действиях под общей командой единоличного начальника; отряды численностью 150—300 чел. — в 100-верстном радиусе; отряды численностью в 300—500 чел. — в 200-верстном радиусе. Отрядам, не оставлявшим борьбы с красными и имеющим старую организацию, руководствоваться своими распорядителями.
2. Установить связь между боевыми единицами и действовать по общему плану, сообразуясь с временем и направлением начавшегося наступления (см. п. 4 прик).
3. При встрече действующих отрядов численностью более 1000 чел. с отрядами одинаковой или большей численности, действующими против общего врага, подчинение переходит к начальнику, который вел непрерывную борьбу с советскими комиссарами на территории России, причем не считаться с чином, возрастом и образованием. Примечание. Пункту 3-му настоящего приказа подчиняются и командующие секторами.
4. Выступление против красных в Сибири начать по следующим направлениям: а) Западное — ст. Маньчжурия; б) на Монденском направлении вдоль Яблонового хребта; в) вдоль реки Селенги; г) на Иркутск; д) вниз по р. Енисею из Урянхайского края; е) вниз по р. Иртышу. Конечными пунктами операции являются большие города, расположенные на магистрали Сибирской ж. д. Командующим отдельными секторами соображаться с этими направлениями и руководствоваться: в Иркутском направлении директивами полк. Казагранди, в Урянхайском — атамана Енис. Каз. войска Казанцева, в Иртышском — есаула Кайгородова.
5. Командующие секторами назначают срок для общего выступления всех Отрядов под своим руководством. Пока, за дальностью расстояния, я лишен возможности карать, а потому на ответственность командующих секторами и командиров отрядов возлагается прекращение всяких трений и разногласий в отрядах (рыба с головы тухнет). Помнить, что поколения будут благословлять или проклинать их имена.
6. Заявить бойцам, что позорно и безумно воевать лишь за освобождение своих собственных станиц, сел и деревень, не заботясь об освобождении больших районов и областей. Считать такое поведение сохранением преступного нейтралитета перед Родиной, что является государственной изменой. Такое преступление карать по всей строгости законов военного времени.
7. Подчиняться беспрекословно дисциплине, без которой все, как и раньше, развалится.
8. При мобилизации бойцов пользоваться их боевой работой, по возможности, не далее 300 верст от места их постоянного жительства. После пополнения отрядов нужным по количеству имеющегося вооружения кадром новых бойцов, прежних, происходящих из освобожденных от красных местностей, отпускать по домам.
9. Комиссаров, коммунистов и евреев уничтожать вместе с семьями. Все имущество их конфисковывать.
10. Суд над виновными м. б. или дисциплинарный, или в виде применения разнородных степеней смертной казни. В борьбе с преступными разрушителями и осквернителями России помнить, что по мере совершенного упадка нравов в России и полного душевного и телесного разврата нельзя руководствоваться старой оценкой. Мера наказания может быть лишь одна — смертная казнь разных степеней. Старые основы правосудия изменились. Нет «правды и милости». Теперь должны существовать «правда и безжалостная суровость». Зло, пришедшее на землю, чтобы уничтожить Божественное начало в душе человеческой, должно быть вырвано с корнем. Ярости народной против руководителей, преданных слуг красных учений, не ставить преград. Помнить, что перед народом стал вопрос «быть или не быть». Единоличным начальникам, карающим преступников, помнить об искоренении зла до конца и навсегда и о том, что справедливость в неуклонности суда.
11. На должности гражданского управления в освобожденных от красных местностях назначать лиц лишь по их значению и влиянию в данной местности и по их действительной пригодности для несения службы этого рода, не давая преимущества военным, не считаясь при назначении с бедственным состоянием и прежним служебным положением просителя.
12. За назначение несоответствующих и неспособных лиц ответственным является начальник, сделавший назначение.
13. Привлекать на свою сторону красные отряды, особенно из разряда мобилизованных, и рабочие батальоны.
14. Не рассчитывать на наших союзников-иностранцев, переносящих подобную же революционную борьбу, ни на кого бы то ни было. Помнить, что война питается войной и что плох военачальник, пытающийся купить оружие и снаряжение тогда, когда перед ним находится вооруженный противник, могущий снабдить боевыми средствами.
15. Продовольствие и др. снабжение конфисковывать у тех жителей, у которых оно не было взято красными. У бежавших жителей брать продовольствие по мере надобности. Если поселок, занятый белыми, дает добровольцев и мобилизованных бойцов, он обязан дать своим людям продовольствие и другое (кроме боевого) снаряжение на 3 месяца, что и поступает в интендантскую часть отряда безвозвратно.
16. В случае переполнения отряда людьми, не имеющими вооружения, отправлять их на полевые работы непременно домой, в освобожденные области.
17. За отрядом не возить ни жен, ни семей, распределяя их на полное прокормление освобожденных от красных селений, не делая различий по чинам и сословиям и не оставляя при семьях денщиков.
18. Мне известно позорное стремление многих офицеров и солдат устраиваться при штабах на нестроевые должности, а также в тыловые войсковые части. Против этого необходимы самые неуклонные меры пресечения. В штабы и на нестроевые должности назначать, по возможности, лиц, действительно не способных к бою, каковым носить, в отличие от строевых офицеров и солдат, поперечные погоны. Организуемые по мере надобности тыловые войсковые части, необходимые для военных операций, должны существовать, но не следует переполнять их излишними чинами. Желательнее всего замещать должности в тыловых частях бежавшими от большевиков и пострадавшими от них поляками, иностранцами и инородцами, с их согласия. Местные жители отнюдь не должны назначаться на указанные должности.
Примечание. Строевыми считать только тех, кто непосредственно участвует в боях. Чины тыловых войсковых частей (интендантство, комендантская ч., саперная, служба связи, штабы и т. п.), хотя и имеющие вооружение, не считаются строевыми. В интендантство избегать назначать военных; по возможности назначать имеющих многолетний опыт доверенных фирм, а также бежавших купцов, лично ведших свои дела и показавших на опыте свой талант.
19. В случае необходимости отступления стягиваться в указанных выше направлениях военных операций (п. 4 прик.), в сторону ближайшего сектора, прикрывая собою его фланг.
Народами завладел социализм, лживо проповедывающий мир, злейший и вечный враг мира на земле, т. к. смысл социализма — борьба.
Нужен мир — высший дар Неба. Ждет от нас подвига в борьбе за мир и Тот, о Ком говорит Св. Пророк Даниил (гл. XI), предсказавший жестокое время гибели носителей разврата и нечестия и пришествие дней мира: «И восстанет в то время Михаил, Князь Великий, стоящий за сынов народа Твоего, и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени, но спасутся в это время из народа Твоего все, которые найдены будут записанными в книге. Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении, нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют. Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет 1290 дней. Блажен, кто ожидает и достигнет 1330 дней».
Твердо уповая на помощь Божию, отдаю настоящий приказ и призываю вас, офицеры и солдаты, к стойкости и подвигу. Подлинный подписал: Начальник Азиатской Конной Дивизии. Генерал-Лейтенант Унгерн. С незначительными разночтениями "Приказ № 15" в отрывках и полностью неоднократно воспроизводился в советской и эмигрантской печати 20-х гг. Публикуется Публикуется по: ГА РФ, ф. Varia, д. 392, л. 1-6 .